Хозяйка Его крепости

Васёва Ксения

— Да уж, мы с Мари забыли сообщить о её скверном характере.

— Ну почему же, нормальное поведение для матери, — хмыкнула я, — только почему она связала моё знание о твоей должности с внуками?

— А это я уже объяснял тебе, Косса. Кстати, ты не хочешь подать императору прошение о разводе?

— Возможно, — запрокинув голову, я полюбовалась на его лицо, — стать свободной княжной и жить без оглядки на слухи и мужа… так соблазнительно, знаешь ли.

— В темнице сгною… — угрожающе выдохнул лекарь мне в губы. Ох, никаких влюблённых глаз, зато

я дрожу в ожидании его поцелуя. Очень последовательно, Косса!

— Не помешаю, молодые люди? — со смешком раздалось за моей спиной: — Ничего не имею против, но вы же понимаете, что здесь есть глазастые княгини и не менее глазастые князья.

Меня мгновенно оставили в покое.

— Спасибо, Герман, — Мистислав кивнул мужчине средних лет, видимо, своему отчиму и представил нас друг другу. Муж Александры оказался невысоким, кругленьким, но не полным, с явно живым характером и огнём в глазах. Воистину, противоположности притягиваются! Хотя заметив, с какой страстью Герман поглядывал на супругу… я догадалась, почему та крепость пала. Иногда хочется быть единственной и неповторимой, ловить восхищение и купаться в нём.

— Как вы, Косса? — Яромир подошёл ко мне, когда княгиня буквально утащила Миста и Мари с собой — на пять минут по семейным делам. Посмеиваясь, Герман направился за ними, а я осталась в зале с Яромиром.

— Благодарю, сейчас уже лучше. У меня хороший лекарь.

— Знаю-знаю, наш дорогой друг Демидовский. Вижу, ваши отношения наладились? — лукаво отозвался мужчина. Да уж, действительно глазастые… князья?

Но постойте, он же посвящённый Маре язычник.

— Яромир… — медленно потянула я, леденея внутри, — вы князь Темновской, глава рода? Невидимая паутина напряжения словно опутала воздух в зале.

— Занятно, — он наклонил голову, в миг теряя личину весельчака и повесы, — и откуда такие сведения?

Сейчас он казался сильно похожим на Яна, особенно в тот день, когда Темновской пытался допрашивать меня.

Спазм сдавил горло. Я не желала, не готова была принимать эту горькую правду.

— Скажите, — прошептала, хватаясь за колонну, — вы поэтому подошли ко мне у графини Вронской? Потому что я похожа на мать?

— Вы правы, — хрипло отозвался мужчина, — вас действительно легко спутать с Алессой, но…

— Что вы с ней сделали?! — я сорвалась на крик: — Заставили быть рядом? Изнасиловали? Надо же, какая пошлость — запомнить имя случайной девушки в вашей жизни, которой вы принесли столько боли!!!

Он обескураженно глядел на меня.

— Откуда такой наговор, Косса?.. Подожди, — он резко сцапал мою руку, упираясь взглядом в языческую вязь, и стремительно побледнел: — Она не могла… она должна была мне сказать…

— Отпустите! — я не могла прийти в себя, меня колотило. Видимо, мы слишком громко кричали — в зал сбежались и слуги, и всё ушедшее семейство.

— Косса! — Мистислав рванул ко мне: — Что произошло?! Яромир, как это понимать?

— Мне бы самому понять, — прохрипел князь Темновской, — Косса, я бы никогда не причинил боль Алессе…

— Ну

конечно! — яда во мне накопилось много, за столько лет: — Вы всего лишь сделали ей ребенка накануне свадьбы. И вы совсем не виноваты, что из-за чужого ребёнка Ольховский презирал и унижал её. И тем более не виноваты в её самоубийстве, когда она не выдержала всех обвинений! И к моему очень счастливому детству вы тоже не приложили руку!!!

Слёзы всё же брызнули, хотя я не собиралась плакать из-за давно минувшей обиды. Но она росла в моём сердце, и я даже не подозревала, насколько сильно.

В зале повисла гнетущая тишина.

— Прошу прощения за безобразную истерику, — спохватилась я, понимая, что непростительно опозорилась перед семьёй Мистислава, — наверно, мне лучше уйти.

Я повернула к лестнице, слабо давая себе отчет в том, что делаю. Впрочем, отпускать меня не думали. Лекарь удивительно проворно поднял меня на руки и вынес из зала. Молча.

Я тоже молчала, не зная, что сказать.

Он принёс меня в покои, пахнущие чистотой и свежестью. Как будто их недавно подготовили. Я успела заметить лишь стол с большой рамкой — портретом двух мальчиков, как лекарь впился мне в губы.

От неожиданности я упустила момент, чтобы его остановить. Мои руки само собой опустились на плечи мужчины.

— Мистислав, что за чёрт? — не выдержала между поцелуями: — Ты в своём уме?! Мы в доме твоих родителей!

— Ничего, здесь хорошая звукоизоляция, — был ответ, от которого я захлопала глазами. А пока хлопала — мне ловко растёгивали крючки на платье.

— Ненавидь меня, — вдруг прошептал он, лаская губами мою шею, — не прячь эмоций. Тебе нужно сбросить злость. Представь, что если не накажешь меня, я совершу много чего нехорошего, — в полутьме его улыбка казалась пугающей, — ну Косса, я же твой лекарь. Когда ты уходила больной после меня?

На эту провокацию мне нечего было возразить. Но эмоции… Я же не умею. Но одна мысль о запретах породила такой гнев, что я набросилась на лекаря.

Определённо, это была самая странная предновогодняя ночь в моей жизни.

Обратно в гостиную мы собрались через полчаса. Макияж пришлось смывать, причёску — переплетать. Благо, что после монастыря и пансиона я могла быстро привести себя в порядок. Мистислав с довольным лицом наблюдал с кресла, не реагируя на моё бурчание. А бурчала я знатно, раз уж кричать и истерить не было сил.

Его "терапия" действительно имела успех — я успокоилась. По крайней мере, мир вокруг уже не казался таким враждебным. Зато на смену гневу пришёл стыд — не разбираясь, я набросилась на Яромира, испортила праздник и ему, и семье Мистислава, устроила некрасивую сцену. Помнится, однажды Ян вталкивал мне про гармонию внутри. Мы лежали в палате у лекарей, и он удивлялся моей нервозности и напряжённости. Тогда я не придала значения его словам, но сейчас… будто почувствовала натянутую нить в душе. В чопорной атмосфере пансиона я легко держала эмоции в узде, а вот встретиться с миром лицом к лицу оказалась не готова.