Хозяйка кабаре
Шрифт:
— Что значит — не позволит, а кто меня остановит? — продолжал петушиться Кравцов.
Чтобы умерить его пыл, мне пришлось вытащить из-под джемпера свой «ПМ» и небрежно поиграть им перед носом экс-управляющего:
— Ваш брат совершенно прав. В этом кабинете вы с ним оба будете делать только то, что я вам позволю, поскольку в конце нашего разговора намерена предъявить вам очень серьезные обвинения. Поэтому, чтобы вас удержать здесь столько, сколько мне понадобится, я могу пойти на очень серьезные меры, вплоть до применения оружия. У нас нет времени на лишние препирательства, и говорить вы будете, только когда я вас попрошу.
Для пущей наглядности я не стала убирать оружие за пояс, а оставила его в руках. Сергей, вполне убежденный таким «веским доводом», притих. Арсен же с мрачной иронией поинтересовался:
— А говорить ты собираешься нас заставить тоже этой твоей пукалкой? Ничего у тебя не выйдет, детка. Так ведь и лицензии недолго лишиться, ты об этом подумала?
Терпеливо, как разговаривают с бестолковыми детьми, я принялась объяснять, что применяю силовые методы воздействия только в самых крайних случаях. Что существует и масса других, не менее действенных способов.
Вот, к примеру, я задержала Сабарова с поличным при попытке убить девушку. И сейчас Вика напишет заявление в милицию о совершенном на нее покушении. Я сама продиктую ей, на чье имя подать заявление. Связей в данной организации у меня, разумеется, предостаточно. Поэтому Викино заявление, если потребуется, будет рассматриваться в особом порядке.
С другой стороны, можно сделать так, чтобы заявление не покинуло этих стен, а вопрос с Викой Арсен Сабаров решил бы полюбовно, компенсировав ей моральный ущерб любой суммой, которую она назовет. Но для подобного исхода необходимо, чтобы братья не отказывались со мной пообщаться на интересующие меня темы.
— Как вы понимаете, манипуляции с заявлением Вики — это еще далеко не весь арсенал моей профессиональной тактики. Поэтому искренне советую хорошенько подумать и не лезть на рожон, — таким добрым пожеланием я завершила краткую воспитательную беседу.
Подробное объяснение на конкретных примерах, как и ожидалось, произвело на обоих братьев должное впечатление. Они прекратили всякие попытки препирательства и стали угрюмо следить за происходящим. Я спросила мнение Вики насчет заявления. Она сказала, что, разумеется, его напишет, но не станет упорствовать в том, чтобы делу дали ход. И если меня устроит, то она лично не имеет ничего против денежной компенсации.
«Ну что за умница девчонка — все хватает на лету!» — подумала я, довольная тем, что Вика не стала создавать мне препятствий в щекотливом вопросе. Вика написала заявление под мою диктовку, и бумага с ее подписью временно перекочевала в стол Вадима Арнольдовича. Затем мы с ней обсудили альтернативный вариант — сумму компенсации, которую девушка в случае соответствующего исхода доверила получить мне.
— Думаю, Вику мы теперь можем отпустить. Она достаточно натерпелась за вечер.
Я попросила Вадима, и он лично пошел проводить Вику вниз и дать распоряжение отвезти ее домой. Девушка уже валилась с ног от усталости и нервного напряжения.
Мне к тому времени уже надоело сидеть в качестве конвоира на диване с братьями, поэтому я переместилась в освободившееся Викино кресло, где почувствовала себя гораздо удобнее. Немного комфорта мне было просто необходимо, поскольку разговор предстоял еще долгий.
Глава 12
С уходом Вики наш увлекательный вечер должен был перейти к своей следующей фазе — познавательно-ностальгической.
Меня аж передернуло от того, как я красиво это сформулировала. Фразочка, достойная обличительной статьи на первой полосе какой-нибудь серьезной газеты. Видимо, немного переобщалась с прессой, вот и прут из меня чуть ли не лозунги.
Докурив, я достала из кармана джинсов несколько листков бумаги, сложенных вчетверо, и развернула их у себя на коленях. Эти листки и явились плодом внеурочной работы Гриши Пухова.
Исполнительный Гришуля сделал как я и просила. Он раскопал в своем архиве все, что муссировалось в прессе — «желтой» и не только — по поводу Арсена Сабарова и Сергея Кравцова. Отобрал интересующие меня факты и коротко изложил в хронологическом порядке. Одну же, особенно заинтересовавшую меня статью прислал целиком. Словом, проделал для меня второй раз за сегодняшний день совершенно неоценимую работу.
Я же со своей стороны в максимально сжатый срок сумела проанализировать полученные архивные данные и сопоставить их с имеющимися у меня фактами.
Когда вернулся Вадим, я торжественно сообщила, что теперь начнется самое интересное. Геннадий, все это время сидевший безучастно, начал заметно нервничать. Я подумала, что ему не помешало бы выпить.
— Вадим Арнольдович, Геннадий, предлагаю вам налить себе по стаканчику коньяка, — сказала я. — Приготовьтесь к тому, что мой рассказ будет долгим и достаточно болезненным для вас.
Вадим последовал моему совету. Предложил коньяка и мне, но я отказалась. Мне очень хотелось крепкого кофе. Но, увы, его могли приготовить только в баре, а появление сейчас в кабинете посторонних, например из обслуживающего персонала, было крайне нежелательно.
Поэтому мне пришлось довольствоваться сигаретами. Я закурила и позволила себе сделать небольшое вступление, возможно, слегка отдающее театральностью:
— Мое повествование коснется вначале очень далеких событий. Я расскажу вам одну историю, произошедшую двадцать три года назад. Геннадий, вам придется набраться терпения, поскольку начало моего рассказа имеет к вашему делу только косвенное отношение. Зато непосредственно влияет на мое расследование. Ну а вам, Вадим Арнольдович, думаю, будет очень поучительно узнать некоторые факты биографии людей, которых вы долгое время считали своими друзьями.
Свой рассказ о разинских событиях я начала с того, что коротенько пересказала содержание статьи о преступлениях и аресте Геннадия Сабарова, отца Арсена. Той самой первой статьи, которую читала еще в Гришином архиве и которая содержала в себе только загадки — для всех, кроме братьев, конечно.
Заинтриговав непосвященную часть моих слушателей таким началом, я перешла к подробному рассказу о весьма любопытных сведениях, которые в первую статью не вошли. Дело в том, что существовала и другая статья. Именно она заинтересовала меня до такой степени, что я попросила Пухова переслать ее мне целиком.