Хозяйка магической академии

Биглова Алла

– Брендон тебе ничего не рассказал? – и, увидев моё многозначительное покачивание головой, Конкордия вздохнула: – Тоже мне, наставник, называется. Глазки красивым и молодым девушкам строить, – буркнула она себе под нос, а затем улыбнулась: – Университет тайн находится в лесу на окраине России, ближе к морю. Точный адрес не называется, мы стараемся отправляться сюда при помощи магии, порталов и телепортов: через двери, зеркала и волшебный порох. МУТОВ защищён магическим барьером, и не магам не виден. Для них мы находимся в дремучем лесу, и когда они

доходят сюда – чувствуют опасность и спешат как можно скорее убраться отсюда. Мы в полной безопасности.

– Интересный подход. И много таких академий по России? – тихо прошептала я, потому что этот неизвестный мир пугал меня всё больше.

Мерлин как раз доел и теперь тихо мурлыкал, устроившись у меня на коленях. Кажется, он уже признал во мне хозяйку и отступать не собирался. И мне нравилось подобное внимание от теперь зависящего от меня существа.

– В России МУТОВ – единственный. В других странах есть ещё академии и университеты магии, да, – Конкордия пожала плечами.

– Ты так просто об этом говоришь… – запнулась, потому что всё, о чём она говорила, для меня было в новинку. – А что за деревня при университете? Там, где живут маги?

– Да. Единственная во всей России. Здесь в основном живут те, кто хочет колдовать без страха быть замеченными. Обычно волшебники – народ такой, любящий затеряться среди не магов. Не любят выделяться, не хотят гонений против них. Кто-то становится целителем, кто-то охотником за тёмными силами. Это самые распространённые магические профессии. В основном маги получают профессию не волшебников, делают специальный обряд не старения и каждые пару лет меняют место жительства и имя.

– А как волшебники разговаривают между собой, если говорят на разных языках? Есть какой-то международный? – я сыпала соседку вопросами, не стесняясь.

Мне хотелось понять то, что понять из учебников я не могла, а Брендона нагружать боялась.

– Эсперанто, – сказала она магическое и загадочное слово и улыбнулась.

– Не скабрёзничай, – мгновенно отреагировала я, рассмеявшись.

Даже мне, знающей различные редкие слова и выражения, это слово показалось очень странным и мистическим.

– В смысле не ругаться? Не одна ты увлекаешься необычными словечками. А Эсперанто – это язык, придуманный магами, но, как обычно, то, что не смогли наши удержать. В общем, ушло это в немагический народ, а потом забросили это дело, и теперь международный язык вроде бы… английский, да?

– Да нет общепринятого международного языка, – фыркнула я. – Каждый только пытается выставить, какой язык круче, звучнее, интереснее. А выбрать главный, а не придумать, это всё равно, что метать бисер перед свиньями. Пустое занятие, – отмахнулась я, чуть случайно не смахнув беднягу Мерлина на пол.

Тот недовольно мяукнул. Видимо, ему не понравилось, что я случайно его потревожила.

– Да уж. Люди не меняются, увы, – Конкордия развела руками. – Из столетия в столетие одна и та же проблема.

Меня эти фразы напрягли. Соседка вела себя так, словно

прожила не один десяток лет. Несколько минут я сидела, недоверчиво глядя на неё. Но потом отмахнулась: мне явно это показалось. Так можно и параноиком стать.

– Ну что, пойдём в библиотеку, возьмём книг, а затем колдовать? – Конкордия явно была настроена решительно. Она явно желала утянуть меня в пучину магии. Посмотреть, на что я была способна.

И, похоже, совершенно не заметила перемен в моём настроении.

Мне это нравилось. Но ещё больше мне хотелось сидеть тут, расспрашивать её обо всём и получать горы интересующей меня информации. Я не могла расспросить Брендона, потому что для меня это значило выглядеть в его глазах некомпетентной маленькой ничего не знающей девушкой.

По сути, ею я и являлась.

– Стой! А деньги у нас такие же, как у не волшебников? – внезапное озарение посетило меня, и я сразу же поинтересовалась у соседки.

– Ну, очень часто расплатиться можно каким-то магическим умением, знанием или даже необычным зельем. Волшебники в деревне любят обмен. Но в крайнем случае пользуются простыми не магическими деньгами. Своих денег у нас нет: мы вообще достаточно свободное общество без главных и живущих в своё удовольствие. А наши, свои деньги – это ещё один шанс нас раскрыть, – Конкордия пожала плечами.

Для неё это по-прежнему было обыденностью. А для меня – чем-то странным и немыслимым.

– Но… а разве… Романов между не волшебниками и волшебниками не бывает? Как же поступают тогда? – в моей голове со стремительной скоростью рождались вопросы, и я не успевала задать их все.

– Ну, почему же… Бывают, – кивнула Конкордия. – И они вообще достаточно частые, – соседка вздохнула.

Похоже, ей не терпелось отправиться навстречу приключениям, а я всё мучила её какой-то скучной теорией. Наверное, для неё это всё было бессмысленным трёпом.

– И что делают в таких случаях? Не волшебника превращают в мага? Какой-то обряд проводят, чтобы он не разболтал ничего лишнего? Или… – начала гадать я и сразу же озвучивать свои идеи, но меня перебили:

– Всё проще. Волшебник, если решает, что эти отношения стоят того, проходит обряд отказа от магии. То есть он становится не магом и больше не может колдовать. И ничего не помнит о «прошлой жизни», – довольно жёстко обрезала девушка, внимательно всматриваясь в меня, словно пытаясь предугадать, какой ещё очередной дурацкий вопрос я сейчас задам.

– Ой. А если они расстаются… – это показалось мне настоящим безумием.

Мысленно я пролистывала прочитанные мною книги о сказочных волшебниках и только убеждалась, что реальность – суровее.

– А об этом никто заранее не думает. В общем, бывший волшебник не станет магом, – всё также сухо произнесла она.

– А если рождается ребёнок, то кем он становится? – я вошла в азарт и всё ждала, когда Конкордия окончательно устанет от моего потока. – Как карта ляжет, гены, или…

Жажда знаний двигала мной.