Хозяйка ночи
Шрифт:
– Привет, Рози, дорогая. – Он был искренне рад видеть ее. Розали в ответ улыбнулась широкой беззубой улыбкой и сказала:
– Том.
Все изумились.
– Вот тебе на, боже милостивый! Вы слышали это? – прошептала потрясенная Молли.
Розали, словно специально, повторила громче:
– Том.
Никто никогда не слышал, чтобы она говорила так громко.
– Ох, я сейчас лопну! – закричал Маркус. Бриони мгновенно отреагировала:
– Только не здесь!
Тут даже Молли рассмеялась.
– Я всегда говорила, что она может произносить больше слов, чем мы
– Говорила, – подтвердила Молли. – А теперь мне нужно выпить капельку горячего рома, чтобы отпраздновать это событие. Кто-нибудь хочет присоединиться ко мне?
– Миссис Хорлок уж точно не отказалась бы. Жаль, что ее с нами нет, – заметила Берни.
– Как она? – Молли всегда спрашивала о миссис Хорлок доверительным шепотом.
Берни рассмеялась.
– Мы только что были наверху. Она чувствует себя прекрасно.
– Я сама загляну к ней на минутку. Бедная старая душа.
Берни встала, чтобы наполнить стакан Маркуса, и Томми заметил, как изменили ее годы. Фигура раздобрела, талия пропала. Берни была совсем другой в юности. Она дала мужу стакан, Маркус при этом подмигнул ей, а Томми мысленно улыбнулся. Они счастливы, это совершенно очевидно. Он знал, что Маркус гуляет от жены, это было хорошо известно в их кругах. Хорошо, что Берни не подозревает о похождениях мужа. Жена, хорошая жена, стоит того, чтобы держаться за нее. Бернадетт села и скромно скрестила ноги. Томми с ужасом посмотрел на ее оплывшие колени. Когда красивая женщина стареет, это похоже на разрушение прекрасной картины.
Он перевел взгляд на Бриони. При свете камина и единственной зажженной лампочки она выглядела точно так же, как много лет тому назад. В этом смысле она по-прежнему оставалась той Бриони, которую он знал, но сейчас она стала настоящей женщиной, женщиной во всех отношениях. Он хотел поговорить с ней о близнецах, но теперь с этим можно подождать. Найдется более подходящий момент.
– Близнецы ходили с тобой на мессу, мам? – спросила Бриони, словно угадав мысли Тома.
– Ходили, да возлюбит их Господь. Лизель тоже ходила, как обычно.
Бриони слегка нахмурилась:
– А что, Керри сегодня не было?
Берни вздохнула:
– Наверное, чересчур напилась. Она беспокоит меня, Бри. Я тут как-то утром позвонила ей, а она едва языком ворочает. Это несправедливо по отношению к Лизель. Бедной девочке приходится одной как-то поддерживать мать.
Подумав секунду, Бриони сказала:
– У Керри много дел, вы знаете. Я просила ее отменить несколько концертов, но она не пожелала. Я могу поехать и повидаться с Виктором. Он хорошо управляет ее делами, это следует признать, но я думаю, что временами он слишком сильно давит на нее. Здесь было бы уместнее дружеское слово.
Молли сказала противным голосом:
– Отправьте к нему близнецов. Они добьются, чтобы моя Керри не слишком перенапрягалась.
Бриони возразила:
– Да, в последнее время Керри работала на износ, но совершенно добровольно.
– Ей надо по-настоящему просохнуть, – вмешался Маркус. – Один из барменов в «Нью-Йоркере» сказал мне, что она прошлой ночью за час
– Если она пьет так, как говорите вы, надо что-то делать. У моей старой матушки из-за пьянки отказала печень. Однажды мать сделалась ярко-желтого цвета, а через неделю умерла, – тихо произнес Томми.
Берни слегка прокашлялась и сказала:
– Я думаю, он прав.
Бриони кивнула:
– Что ж, придется отправить ее на лечение. А если она откажется, то нам не останется ничего другого, как насильно уложить ее в больницу.
Молли напряглась – еще одну ее дочь собирались отправить в дом умалишенных.
– О, она не так плоха! Она не сумасшедшая, просто она любит выпить.
– Да, Керри любит хорошо выпить, бутылку за раз. Когда она гастролировала во Франции сразу после войны, то, по словам Бесси, им приходилось приводить ее в чувство каждый вечер перед выступлением. Я думаю, тут дело не столько в выпивке, сколько в таблетках, которые она глотает со спиртным.
У Молли от выпитого развязался язык, и она заметила:
– Керри никогда не была такой до того, как у нее появился этот ребенок. Из-за этого она начала пить, а вовсе не из-за пения.
Она не знала, что в коридоре стоят близнецы и Лизель, открывшие дверь своими ключами. Все трое оцепенели, услышав ее слова.
Ничего не подозревавшая Молли продолжала:
– Незаконнорожденный ребенок плох сам по себе, но к тому же такой… Я вас спрашиваю, у кого хватило бы сил перенести это?
Лизель замерла и стала похожа на бронзовую статую. Бойси и Дэнни зачарованно смотрели на нее.
Голос Бриони перекрыл болтовню матери:
– Заткнись, мам. Черт побери, ты всегда повторяешь одно и то же, когда выпьешь! Керри любит эту девочку, и мы все любим. Неважно, кто ее отец. Прекрати об этом долдонить, черт побери!
Молли встала.
– Я вправе высказать собственное мнение, когда речь идет о моей дочери.
Берни попыталась успокоить ее:
– Мам… Мам… Садись. Давай не будем об этом сейчас. Все уже в прошлом.
Но Молли понесло:
– Керри должна была избавиться от ребенка! Ты, Бриони, именно ты должна была заставить ее сделать это! Ты должна была уговорить ее. Но нет, ты встретила ее здесь с распростертыми объятиями. Зная, что она спала с проклятым черномазым!
В следующую минуту хлопнула входная дверь, и они услышали голос Бойси, который звал Лизель, бежавшую по дорожке прочь от дома. В комнату ворвался Дэнни:
– Она слышала тебя, бабка. Она слышала тебя! Ты – мерзкая старая сука! Что она тебе сделала? Из-за чего вообще все это? Ты напилась, как обычно? Я пойду помогу Бойси найти ее, и будет лучше, если ты уберешься к нашему возвращению. Сегодня я не намерен миндальничать с тобой.
Томми качал головой, наблюдая разворачивавшуюся перед ним драму. То, как разговаривал Дэниэл, очень напомнило ему манеру Бриони. Много лет назад Бриони сказала: «Они мои мальчики». Сегодня Томми убедился в ее правоте. Что ж, если в них есть что-то от их родной матери и что-то от Бриони, они не могут быть такими уж плохими.