Хозяйка нудистского клуба

Южина Маргарита

Татьяна прилежно сложила руки на коленях и, хоть то же самое ее уже спрашивали люди из милиции, стала подробно повторять:

– У нас здесь пока один и тот же состав. Значит, два друга... Вот они, видите, пиво хлещут? Они всегда пиво хлещут...

– Вон те пузаны? – указал на двух мужчин на пляже Акакий Игоревич.

– Да нет же, не пузаны, а северяне. Это Андрей Николаевич Шведов и Виктор Григорьевич Пусов. Они к нам откуда-то с севера каждый год приезжают, на пляже развалятся и пьют пиво. Ведут себя хорошо, платят щедро. Никаких

подозрений не вызывают.

– А там кто? – ткнул пальцем Акакий в сторону странной пары. На песке, вытянувшись солдатиком, лежал молодой человек, а возле него скорбно, как медсестра возле раненого бойца, не шелохнувшись, сидела русоволосая молодая женщина. Оба были одеты по полной программе, что само по себе странно в таком заведении. Рубашка на молодом человеке была застегнута на все пуговицы. – Чего это они как-то странно загорают?

– Они не загорают, – терпеливо объяснила Татьяна. – Они лечатся. Это Дряблов Алексей Львович и его жена Ксения Семеновна, тоже Дряблова. Он у нас сначала назвался Далисом, но мы по кличкам никого не регистрируем, пришлось ему в книгу гостей записать настоящее имя. Кстати, его замечательно знает ваша жена, – вздернула бровки Татьяна.

– Он за ней ухлестывал? – сурово предположил Акакий.

– Я бы сказала – выманивал деньги...

– Вот паразит! И как только его жена терпит?

– Да ваша-то нормально... Но деньги он не выманил, сразу говорю, – поправилась Татьяна. – Клавдия Сидоровна весьма неохотно расстается с деньгами. Очень разумная дама.

Уж лучше бы она этого не говорила! Акакию Игоревичу сразу вспомнилось, как он самолично выдал некоей шарлатанке ни много ни мало – сто тысяч.

– И чего он лечит? – хмуро продолжал он опрос. – Гастрит, язву, понос, золотуху?

– Он игрок, – скорбно сообщила Танечка и вздохнула, будто у молодого Далиса по болезни уже начали отваливаться руки.

У Акакия заблестели глаза. Игрок? Вот уж весьма достойный претендент на роль преступника! Порой за рабами игорного стола накапливаются такие долги, что они идут на любые преступления.

– Хорошо, Танечка, сейчас я с ним и поговорю, – решительно поднялся он.

Но девушка его остановила:

– А про остальных вам не нужно говорить?

– А их еще много?

– Еще два друга-студента – Федор Федорук и Семен Грохотов. Жили в двадцать третьем и двадцать четвертом номерах. Хиленькие такие, все время мышечную массу качали. Потом еще старичок один древний – Крокин Адам Васильевич. Вот уж не знаю, чего он у нас тут решился показывать... разве только посмотреть...

Таня не удержалась и фыркнула в кулачок.

– И все?

– Нет. Потом еще ваша матушка в двенадцатом номере, а также Клавдия Сидоровна и сам Роман Андреевич.

– Ну этих не надо, – отмахнулся Акакий. – А вот остальных... Танюша, у тебя ручка есть? Никак не приучу себя ходить на допросы со своим инструментом.

Выдав ручку заядлому детективу, Татьяна

смешно сморщила носик и унеслась по своим делам. Акакий в раздумье уставился на список. Хоть Татьяна и говорила тут целый час, опросить нужно всего шестерых. Две пары друзей, старичка и игрока Далоса. Тьфу ты черт, Далиса. И в самом деле, собачья кличка.

Смачно потянувшись, Акакий Игоревич поднялся. Сейчас он побеседует с Далисом... или как его там правильно – с Алексеем Львовичем Дрябловым, а тех здоровенных пузанов оставит на потом. Вдруг они не в настроении, испортят такой важный первый день. И вообще, пусть лучше с ними Клавдия разбирается.

Мужчина спустился на пляж и будто между прочим уселся рядом с четой Дрябловых. Некоторое время прислушивался, желая узнать, о чем молодые секретничают. Но те либо замолчали при виде него, либо и до того молчком проводили время.

– Ну и как здоровье? – ни с того ни с сего спросил у парня Акакий.

Тот от неожиданности сел и забегал глазами.

– Вы, простите, кто такой, чтобы мы вам про свое здоровье откровенничали? – надулась девушка.

– Я – частный детектив, – рубанул сплеча Акакий. Ничего проще он придумать не мог.

Дряблов, который до сего момента и без того вел себя нервно, сейчас испуганно вытаращил глаза и заныл совсем не по-мужски:

– Хм-хм-хм... Ксе-е-еня-я-я, зачем ты притащила детекти-и-ива-а-а-а? Я же обеща-а-ал себя хорошо вести-и-и-и...

– Так-так-так... – поерзал на голом песке Акакий и приготовил ручку. – С этого места, пожалуйста, подробнее. И не частите, я пишу медленно...

Девушка, которая терпеливо восседала возле Дряблова, набычилась еще больше:

– А чего вам – подробнее-то? Мы сидим, никому не мешаем...

– Я говорю, быстренько рассказывайте мне, как произошло убийство Романа Андреевича, а я буду записывать. Только не частите. Ну же? За что? Когда? Откуда у вас взялось огнестрельное оружие? Кстати, надеюсь, вы его выбросили?

– Кого? Романа Андреевича? – зашлепала накрашенными ресницами верная супруга.

– Оружие! – начал выходить из себя Акакий. – Все порядочные киллеры всегда после преступления от оружия избавляются, чтобы их потом удобнее было ловить. А то милиция начнет такого героя задерживать, а он вооружен – очень опасно получается.

Дряблов без сил снова ухнул на песок и в изнеможении прикрыл глаза. Всем своим видом он показывал, что готов сейчас же умереть, если Акакий их не покинет. Его жена, напротив, повела себя достаточно решительно:

– Да что вы такое говорите? Да как же вы могли на Лешика такое подумать?

– Да-да-да! – плаксиво выкрикнул и Лешик. – Я никого не убивал!

– Успокойся, милый, конечно, никого, – похлопала девушка любимого по животу. Казалось, сейчас она начнет ему петь «баюшки-баю». – Успокойся. Дядя сам не знает, что мелет... Что вы людей пугаете? Лешик никого не мог убить, я свидетель! Я за ним каждую минуту присматриваю!