Хозяйка Рима
Шрифт:
Марк Норбан вовремя схватил меня за руки и с удивительной ловкостью поставил на ноги прежде, чем я успела упасть.
— Осторожнее, девушка!
— Благодарю тебя, господин, — сказала я и снова заняла свое место за их спинами. Сенатор действительно был слишком добр и полон сочувствия к людям. Нет, такой муж не для Лепиды. Ей бы куда больше подошел какой-нибудь людоед.
— Смотрите! — выпустив руку Марка, Лепида локтями проложила себе дорогу к самому краю толпы. — Смотрите, вон они!
Я вытянула шею и заглянула Квинту Поллио через плечо. Храм Юноны, богини-покровительницы брака
— Он красив, — объявила Лепида. — Правда, немного толстоват, как вы полагаете?
Марка позабавили ее слова.
— Все Флавии имеют склонность к полноте, — добродушно ответил он. — Это наследственная черта.
— Неправда, он ничуть не толст. Он просто… слегка пышнотел.
В следующее мгновение нас едва не оглушил рев фанфар. Все вокруг тотчас пришло в движение. Преторианцы в блестящих нагрудниках и шлемах с красным плюмажем выстроились по обе стороны улицы, чтобы дать дорогу невесте.
— Это Юлия? — спросила Лепида, вытягивая шею.
Я с любопытством принялась разглядывать племянницу императора, ту самую, которая, как говорят, пожелала стать весталкой. Мне она показалась очень маленького роста, — стройная, детская фигурка, облаченная в белые одежды, со светлыми льняными волосами. Огненно-красное покрывало, на фоне которого лицо ее казалось мертвенно-бледным. Бледные губы растянуты в улыбке… Нет, она совсем не походила на невесту, тем более счастливую.
— Красный цвет ей совсем не к лицу, — шепнула моя хозяйка на ухо сенатору Нарбону. — Ее кожа похожа на недозрелый сыр. На моей свадьбе я буду выглядеть гораздо красивее.
В храме жених и невеста, соединив руки, произнесли ритуальные слова: Quando tu Gaius, ego Gaia. После чего обменялись кусками свадебного пирога и кольцами. Был подписан брачный контракт. Прозвучали молитвы жреца, и мраморные ступени храма окропили каплями крови белого бычка и козы, принесенных в жертву Юноне. Обычно бракосочетание императоров или их ближайших родственников проводится в узком семейном кругу, однако Домициан питал слабость к помпезным публичным церемониям. Также, как и римская публика.
— Ей следует побольше улыбаться, — покритиковала невесту Лепида. — Кому интересно смотреть на невесту, которая в день собственной свадьбы выглядит как ходячая смерть?
До начала свадебной процессии жених должен был совершить обряд символического похищения невесты, а именно вырвать ее из рук матери. Но мать Юлии давно умерла, и вместо нее эту роль исполнил дядя невесты. Юлия откинула покрывало и покорно шагнула в его объятия. Жених обеими руками попытался вырвать невесту, и мой взгляд скользнул по фигуре императора.
Это был высокий мужчина, крепкий и хорошо сложенный, примерно вдвое старше меня. На нем был пурпурный плащ, расшитый золотом, и золотой венок. Типичные для Флавиев округлые плечи к старости, наверняка, покроет слой жирка. Румяные щеки. Крупные, дружелюбные черты лица.
Мой взгляд вернулся к его племяннице, которая стояла прижавшись к мужу. Мне почему-то сталь ее жаль. Рабыня, испытывающая жалость к племяннице властителя
— Да, это прекрасно! — хлопнул в ладоши Квинт Поллио, чем заставил меня вздрогнуть. — Но нам пора двигаться к арене. Первое представление будет удивительным, это я вам обещаю. Я нашел у одного торговца из Африки десяток полосатых лошадок, он называл их зебрами…
Откликнувшись на предложение сенатора Норбана, мы избрали кратчайший путь по Марсовой улице. Мои хозяева преодолели его в наемном паланкине. Я трусила следом за ними. Лепида прижималась к своему нареченному, цеплялась за каждое его слово, пожирала глазами из-под длинных черных ресниц. Почему-то мне она напоминала паука, раскидывающего сети, чтобы поймать в них муху.
Квинт Поллио заливался соловьем, вещая о том, какую осмотрительность он проявил, купив двадцать индийских тигров, когда носильщики были вынуждены резко остановиться.
Дорогу нам перегородила огромная повозка, окованная железом и запертая на висячий замок. Паланкин несли шесть златокудрых греков. В следующее мгновение у нас на глазах распахнулись огромные, похожие на тюремные, ворота, и из них вышла группа мужчин. Когда они взбирались на повозку, я заметила у них под пурпурными плащами блестящие нагрудники. На головах шлемы. Лица излучали угрюмую мужественность. Гладиаторы, чей путь, как и наш, лежал в Колизей.
— Бойцы Галлия, — сказал Квинт Поллио, отодвигая занавески для лучшего обзора, и нахмурился. — Третий сорт, все до единого. Впрочем, из них выйдет отличная приманка для львов. Так же как и из самого Галлия, если вы хотите знать мое мнение. А вот и он сам, в паланкине.
Из-за шелковых огненно-оранжевых занавесок высунулась голова толстого мужчины с напомаженной завитой челкой.
— Ты задерживаешь нас, мой мальчик! — визгливо крикнул он, повернувшись к воротам.
Из ворот гладиаторской школы Галлия вышел высокий, сильный мужчина с рыжеватыми волосами и в зеленой юбке — по всей видимости, галл или бритт. На лодыжках массивные железные пластины. Голову великана венчал забавного вида шлем с плюмажем из крашенного в зеленый цвет конского волоса. Боевую руку прикрывал рукав-кольчуга. Незащищенную грудь и покрытую шрамами спину крест-накрест пересекали кожаные ремни. Его лицо казалось высеченным из глыбы гранита. И все-таки я узнала его.
Это тот самый раб, который несколько месяцев назад участвовал в гладиаторских играх в честь восшествия императора на престол. Мне вспомнилось, как тогда я даже немного поплакала о нем, так же как плакала, испытывая жалость ко львам, павшим на арене под ударами огромных копий. Я думала, что его давно уже нет в живых. Даже после того как император милосердно даровал ему жизнь, его зацепили крюком и уволокли с арены так же, как и этих несчастных мертвых львов. Но он остался жив. Он вернулся, вернулся гладиатором.