Хозяйка «Солнечного моста»
Шрифт:
Не прошло и года после гибели Райли, как Билли поняла, что ее возвращение в Санбридж ни к чему не привело. Моссу недостаточно было ее одной. Он бродил по дому, как призрак, погрузившись в скорбь и горюя о сыне. Муж отверг все попытки Билли к сближению, предпочитая запираться в кабинете со своими чертежами авиаконструкций, воспоминаниями и бутылкой. Он ликвидировал свою компанию «Коулмэн Эвиэйшн», не желая принимать участие в создании самолетов и приборов по заказам правительства. Мосс заявил, что Райли погиб по вине правительства, но на самом деле знал, что виноват он сам, потому что не смог противостоять требованиям
Билли переживала и сочувствовала мужу, но помочь ничем не могла. Если она и делила с ним ложе, то это служило лишь временной передышкой. Билли сознавала, что Мосс наказывает сам себя и всех вокруг. Она была ему нужна, и хоть ее собственные желания и потребности оставались неудовлетворенными, Билли продолжала жить в Санбридже, днем работая в мастерской, а ночи проводя в одиночестве в спальне на втором этаже большого пустого дома.
Выпадали дни, когда одиночество становилось таким мучительным, что казалось опасным для рассудка. Оставаться в Санбридже нельзя. Однако она понимала, что у нее есть обязательства по отношению к Моссу… и к прошлому. Оставалось еще и какое-то нежное чувство, но это была не любовь.
Письма, пересылаемые авиапочтой, телефонные разговоры, невысказанные желания и привязанности – вот что стало ее любовью. Тэд был ее любовью. Она знала: стоит лишь шепнуть слово, и он прилетит в ее объятия. Но это единственное, о чем она его никогда не попросит.
Прошло два года, и Билли убедилась, что Мосс больше не желает, чтобы она жила в Санбридже. Он перевел свою контору в Нью-Йорк и более шести недель не появлялся в Техасе. Сойер большую часть времени проводила в школе. Дом стал пустым и одиноким.
Она решила вернуться в Остин, соскучившись по оживленной городской жизни, по звукам людских голосов. Когда она позвонила Моссу в Нью-Йорк, чтобы сказать ему, что хочет вернуться в свою прежнюю квартиру в Остине, то он лишь удивился, что она два года сохраняла ее за собой. Последними словами Мосса были: «Я буду скучать по тебе, Билли, но думаю, так лучше».
Спасением Билли стала работа. Рисунки выплескивались с холстов, и большую их часть принимали в производство. Ее уверенность в себе росла вместе с успехом в делах, но Билли никогда не старалась выдвинуться: она просто хотела радоваться своим достижениям.
Расширилось окружение, в котором она теперь жила, и Билли часто удивлялась, как это раньше ей удавалось обходиться без общества других людей. На факультете прикладного искусства университета ей предложили вести занятия несколько раз в педелю, и, чтобы читать лекции о дизайне по текстилю, Билли пришлось самой больше узнать о своем деле.
Один крупный фабрикант соблазнил ее создать специальную коллекцию рисунков для постельного и столового белья. Тогда Билли пришлось нанять ассистентку, Джуди Вуд, очень талантливую молодую художницу, которая должна была заниматься этим новым проектом. Рисунки, подписанные Billie, неизменно пользовались успехом. Появилось новое имя – Билли Коулмэн.
Они с Моссом все еще не развелись в соответствии с законом – так посоветовал старый юрист семьи Коулмэнов. Билли больше не думала об официальном разводе с Моссом. Казалось, это не имеет большого
Глава 36
Билли повесила последнюю рождественскую открытку на узкую гирлянду, которую протянула рядом с камином. Одна из открыток привлекла внимание. Счастливого Рождества! С новым 1979 годом! Она почувствовала слабость в коленях, так как внезапно ей пришло в голову, что скоро минет десять лет, как ее сын потерял жизнь во Вьетнаме. Куда ушло все это время? Что заполняло ее дни? Боль в сердце оставалась такой же острой, как в тот день, когда ей сказали о гибели Райли. Как смогла она пережить это? Десять лет не видеть его лица, его приветливой улыбки, его любви.
Часто, гораздо чаще, чем хотелось бы, она допускала мысль, что Райли лишь на время был подарен ей и Моссу. Она зачала сына в результате хитроумной задумки, отчаянно желая защитить свое замужество, обеспечить себе любовь Мосса, и, к стыду своему, даже укрепить их с Агнес положение в Санбридже. Может быть, Райли не должен был появляться на свет; может быть, она каким-то образом заставила небеса даровать ей сына.
– Билли? Дорогая, что с тобой? – До нее донесся голос Тэда, полный беспокойства. Они впервые проводили вместе Рождество в Остине, презрев условности. Обычно, особенно во время праздников, Билли встречалась с ним в других местах.
– Просто я обратила внимание на эту открытку и поняла, что прошло почти десять лет с тех пор, как погиб Райли. Порой такая мысль проникает в сознание и бьет наотмашь. Странно, правда? Я хочу сказать, что не помню день, когда покинули дом Мэгги или Сьюзан. И нужно напрягать память, вспоминая, в какой день погибли моя мать и Сет. Только Райли.
Тэд подошел к Билли и обнял ее. Она привычно положила голову ему на плечо.
– Это вполне естественно, Билли, – ласково сказал он. – Райли твой сын, и ты его потеряла. Сет и Агнес были пожилыми людьми. Ты знаешь, что твои дочери живут в одном мире с тобой. Ты можешь слышать их голоса, прикоснуться к ним. Сердце всегда тоскует до недостижимому. Разве ты этого не знаешь?
– Умом понимаю, – призналась Билли. – Но знать сердцем, – она прижала руку к груди, – совсем иное… Почему бы тебе не приготовить для нас твой знаменитый пунш? Когда в голову лезут такие мысли, я становлюсь сентиментальной, а испортить тебе Рождество совсем не хочется.
Тэд легонько поцеловал ее в щеку и разжал кольцо своих рук. Готовя напитки, он вспоминал, как часто за истекшие десять лет хотелось ему рассказать Билли, что Райли оставил после себя сына, частичку самого себя, которую можно было бы держать в руках и любить. Он знал, что такое известие доставило бы ей большую радость. Но Отами не позволяла ему нарушить обещание хранить тайну. Тэд объяснил, что Билли ничего не знает о своем внуке, что Мосс так и не рассказал ей о своей поездке в Японию. Годами он молил вдову Райли пересмотреть свое решение. Но Отами верила, что ее долг состоит в выполнении пожеланий погибшего мужа, и отказывалась дать согласие.