Хозяйка «Солнечного моста»
Шрифт:
– Ну что ж, раз никто не придет, мы можем и сами съесть наш обед. – Агнес направилась на кухню. – Поедим здесь, нет смысла устраивать беспорядок в гостиной, так ведь?
Билли последовала за матерью, заранее зная, как трудно будет проглотить каждый кусок. При этом она постаралась, чтобы лицо ее приняло выражение полного безразличия. Воскресенье складывалось совсем не так, как предполагалось.
Мосс опустил телефонную трубку на рычаг и бросил взгляд на сумку с клюшками для гольфа, лежавшую в углу кабинета адмирала Маккартера. Адмирал принимал в офицерском клубе высокопоставленного гостя с тремя звездами на
– Держись, Нью-Йорк, мы идем! – хрипло крикнул один из молодых людей. Мосс ответил улыбкой и уселся на заднее сиденье «форда».
Он не думал о Билли Эймс до утра следующего воскресенья, когда проснулся, чувствуя себя совершенно разбитым.
Мосс почистил зубы и проглотил три таблетки аспирина. И когда, наконец, он усвоит, что попойки в субботу вечером, подобно пиявкам, отнимают все силы и портят благословенное воскресенье? Раз уж он собирался разыгрывать из себя несчастного, то вполне мог бы успокоить совесть и отправиться на обед к Билли.
Мосс задумчиво смотрел на телефон-автомат, висевший на стене здания казармы. Кого он хочет обмануть? Вчера вечером в клубе он поджидал ее у входа. И только после одиннадцати, когда послушные девочки, вроде Билли, уже должны сидеть дома, отправился в бар, чтобы напиться. А сейчас Мосс быстро опустил монетку, не давая себе времени на раздумья.
Билли взяла трубку после первого же звонка. Девушка слегка сдвинула шляпку набок, чтобы удобнее приложить трубку к уху. Она ожидала услышать голос подруги.
– Билли?
Когда раздался его низкий, хрипловатый голос, слегка растягивающий слова, Билли почувствовала, как задрожали колени. Косточки пальцев, сжимавших молитвенник, побелели. Билли подняла глаза к небу, признавая силу молитвы и холодно и спокойно посмотрела на него.
– Лейтенант, как поживаете? Хорошо сыграли в гольф с адмиралом в прошлое воскресенье? – спросила она, не успев придумать что-нибудь получше и выигрывая немного времени, чтобы взять себя в руки. Боже, ну почему она не может быть более находчивой?
– Гольф? Ах да, та игра в гольф. Ничья. – Он снова почувствовал укол совести и немедленно заглушил чувство вины. Такая рассудочность просто убийственна, допускать этого не следовало; он даже не понимал, что на него нашло. Она милая девушка, приятная молоденькая девушка, и ему здесь ничего не светило. Мосс вспомнил, как высматривал ее среди остальных вчера вечером. – Как поживаете, Билли? Я не слишком рано позвонил? – Он потер висок, гадая, который час.
Приятно было услышать в трубке тихий гортанный смех.
– Нет, конечно, нет. Я уже давно встала. Как раз собираюсь идти в церковь. Еще пять минут – и вы бы меня не застали. – Она настороженно ждала ответа.
– Церковь? – Там, где люди молятся. Молилась ли она за него, как обещала? – Вы католичка?
– Да, католичка.
– Я тоже католик, как и моя мать. Католиков в Техасе не очень много. Но, боюсь, я не очень хороший прихожанин, на службы хожу нерегулярно. – Черт, кто же он на самом деле? Скорее, агностик, предположил Мосс. В тот день, когда мать сказала, что он уже достаточно большой, чтобы посещать службу самостоятельно, он вообще перестал ходить в церковь. Вместо того чтобы присутствовать в десять часов на утренней мессе, как его сестра Амелия, он слонялся по летному полю. А Сет вообще никогда не ходил в церковь.
Билли колебалась,
Мосс избавил ее от необходимости отвечать.
– Я хотел бы прийти на обед сегодня, если приглашение остается в силе.
Коулмэн услышал легкий вскрик:
– Конечно. Обед в два. Надеюсь снова увидеть вас, лейтенант.
– Не кажется ли вам, что вы можете называть меня просто Мосс, а не «лейтенант»?
– Конечно… Мосс. Увидимся днем.
– Не забудьте, вы обещали молиться за меня, – пошутил он.
– Не забуду.
Она положила трубку и повернулась к Агнес.
– Мама, знаешь, кто это был? Лейтенант Коулмэн придет на обед. Как замечательно, правда? – Она поправила шляпку и глянула в зеркало, висевшее в прихожей, опасаясь увидеть хмурое лицо матери.
– Нам придется поторопиться сегодня с обедом, если ты хочешь после него навестить подругу. – Агнес прилагала неимоверные усилия, чтобы ее голос звучал легко и непринужденно. В глубине души она с трудом заставляла себя смириться с угрозой, которую представлял красавец лейтенант. А она-то думала, что вопрос закрыт.
Билли повернулась к матери.
– Ну вот. Как я выгляжу?
Агнес заметила: дочь изменилась. Казалось, за одно мгновение она расцвела. Ее дочка такая хорошенькая. Через несколько лет она станет настоящей красавицей. У Билли ее сложение, ее осанка и фигура. Хорошая, чистая кожа, трогательные, нежные глаза, меняющие цвет от коричневого и серого до зеленого. Орехово-карие глаза. Слишком хороша для техасского скотника. Еще неделя-другая – и Нил Фокс приедет домой из колледжа.
Когда они находились в четырех кварталах от церкви Св. Элайаса, послышался звон колоколов. Агнес охватило беспокойство. Может быть, молитва поможет. Давно уже не верила она в молитвы. Всего лишь посещала церковь, потому что этого от нее ждали, так полагалось, и большинство людей из приличного общества присутствовали на мессе. Агнес пришлось перейти в католичество. Этот болван, за которого она вышла замуж вопреки воле своих родителей, настоял на том, чтобы она перешла в его веру и воспитывала детей в духе этой религии. Долг свой она исполнила, но религия оставалась для нее чем-то отдаленным. Агнес никогда не исповедовалась и не воздерживалась от мяса по пятницам, но, будучи хорошей матерью, позаботилась о том, чтобы Билли прошла церемонию первого причастия в одиннадцать лет. Раз в месяц она посылала дочь на исповедь. Как скучал, должно быть, священник, выслушивая перечень мелких прегрешений Билли. Для дочери каждое воскресенье причастие было непреложной обязанностью. Билли росла хорошей девочкой и должна была таковой оставаться. И не молитва служила залогом успеха – над этим трудилась Агнес!
В течение всей мессы Билли пребывала в мечтательном состоянии, и, когда пришла пора идти к алтарю причащаться, матери пришлось легонько подтолкнуть ее локтем. Через несколько недель состоится выпускной бал. Можно ли попросить Мосса Коулмэна сопровождать ее? А вдруг бал старшеклассников покажется ему слишком глупым и детским? Уж очень многого она хочет, слишком далеко заглядывает. Одно дело прийти на обед, и совсем другое – то, чего она хочет и на что надеется. Нужно набраться терпения. И все-таки, если она покажется на балу с высоким красивым моряком, все девушки будут ей завидовать. Лейтенант, летчик… Подруги умрут от зависти.