Хозяйка Судьба
Шрифт:
Вот я, — сказал Карл, встав на белую ткань помоста.
И вот я, — откликнулась, вставшая лицом к нему Дебора.
Ни одного звука не сорвалось с их губ, но каждый из них знал, что сказал другой.
Мое сердце принадлежит тебе, — сказал он. — И все, что есть я, это ты.
Я знаю, Карл, — ответила она. — И ты знаешь, что я это ты, потому что разделить
Я люблю тебя, Дебора, — сказал он.
Я люблю тебя, Карл, — сказала она.
Ни одного звука не прозвучало в наступившей на площади тишине, и не дрогнули их губы, и не один мускул не шевельнулся на сосредоточенных и торжественных лицах, но улыбка расцвела на мягких губах Деборы, и сгущающийся сумрак вечера бежал прочь от сияния, рожденного этой улыбкой, которую видеть мог один лишь Карл.
«Один?»
Его счастье было так велико, что, казалось, его теплом и светом можно было растопить даже вечные льды горных вершин, но видеть его могла сейчас одна только Дебора, которой принадлежала его ответная улыбка.
«Только она одна?»
Я даже завидую, — улыбнулась Валерия, глаза которой впервые на памяти Карла засияли прозрачной, пронизанной солнечными лучами синью небес. — Но зависть моя светла.
Тебе нечему завидовать, — ответил улыбкой на улыбку обычно суровый Конрад Трир. — Я люблю тебя, Валерия, и моя жизнь принадлежит тебе.
Я ношу под сердцем твоего ребенка, Конрад.
У вас будет сын, — сказал Карл.
И у нас будет сын, — сказала Дебора.
Анна беременна, — сказала Виктория.
Принцесса? Принц? — Спросила Дебора.
Я полагаю, родится мальчик, — сказал Август.
Как ты узнал? — Удивилась волшебница.
Сердце подсказало, — Август и сам, по-видимому, не знал пока, на что способно его «сердце».
«Но кровь не водица, а моя кровь тем более».
Снова ударил гонг. Двери храма отворились, и на площадь вышли три жреца, которым предстояло совершить таинство «наложения уз». Они медленно прошли к помосту, поднялись один за другим — по старшинству — по пяти ступеням лестницы и вступили на белую ткань подиума.
— Белый снег, — сказал первый, указывая себе под ноги. — Он чист.
— Хрустальный Купол, — сказал второй, указывая вверх. — Он вечен.
— Глаза богов смотрят на вас, — сказал третий, встав рядом с Деборой и Карлом. — Боги свидетели, союз ваш будет чист, как первый снег, и вечен, как небесный купол.
Ударил
— Протяните друг другу руки, — сказал через минуту, когда умолк последний звук, великий жрец, который говорил третьим.
Дебора подняла правую руку и молча протянула ее Карлу.
Я люблю тебя, Карл, — сказала она ему.
Карл сжал ее узкое запястье своими пальцами, чувствуя, как охватывают его запястье пальцы Деборы.
Я люблю тебя, Дебора, — сказал он ей.
— Перед лицом богов и людей, — высоким, надтреснутым от старости голосом возгласил в гулкой тишине жрец. — Объявляю вас мужем и женой.
И он медленно и торжественно оплел их соединившиеся руки белой, покрытой синим и серебряным узором, лентой.
— Узы ваши нерушимы, — объявил он, когда закончил обматывать их руки лентой. — Вы едины пред глазами людей и богов.
— Свидетельствую, — сказал, подойдя к ним, Конрад и положил свою ладонь на их опутанные венчальной лентой руки.
Это великая честь для меня, — сказал он, чуть сжиная своими сильными пальцами их руки. — Примите меня в свое сердце, как друга и родича, чья кровь — ваша кровь, и в чьем сердце вы едины.
Вы мой друг, Конрад, — ответила Дебора. — И муж моей сестры, мой брат.
Ты знаешь, — сказал Карл, и эти слова не предназначались ни для кого кроме Конрада. Даже для Деборы. — Я знаю, ты все сделаешь правильно…
— Конрад, — сказал Карл, когда они втроем, Конрад, Август и Карл, остались в бывшем кабинете Людвига одни. — Есть несколько дел, которые я хотел бы обсудить с тобой с глазу на глаз.
За окнами дворца плыла ночь. Как и следовало ожидать, не смотря на хорошую погоду днем, едва только зашло солнце, стало холодно. Так что с похорон Людвига они возвращались, кутаясь в плащи. Поднявшийся западный ветер нес с ледников Опорного хребта студеное дыхание собирающейся с силами зимы, но он же снова очистил небо, начавшее, было, покрываться на закате облаками. И теперь оттуда, сверху, смотрели на возвращающуюся с кладбища траурную процессию немигающие глаза звезд и набирающая силу луна.
Потом была тризна во дворце-крепости господарей Нового Города, затянувшаяся едва ли не до полуночи, а на рассвете должно было состояться коронование Деборы, которая уже, верно, ожидала его в своей роскошной спальне на женской половине, еще сегодня утром принадлежавшей жене Людвига. Однако Карл счел момент удобным для разговора, который откладывать дальше полагал неверным. Женщины ушли в свои покои, и на короткое время мужчины оказались предоставлены самим себе.
— Конрад, — сказал Карл, когда они остались одни. — Есть несколько дел, которые я хотел бы обсудить с тобой с глазу на глаз.