Хозяйка судьбы
Шрифт:
Если бы не ощущение липкого страха, едва она вспоминала о произошедшем ночью, можно было подумать, что все это ей приснилось.
Седьмой день оказался самым спокойным из всей суматошной недели. Кари и Ками объявились только к вечеру, Отиша отсыпалась в комнате, Виктория засела за учебники — она с чего-то взяла, что перед завтрашним распределением им обязательно дадут какое-нибудь испытание. Инира осталась в библиотеке, штудируя книги. Не из-за Виктории, просто ей нравилось учиться. Нравилось откапывать в пыльных книгах информацию, нравился сам процесс. Если бы ей позволили, она бы с удовольствием осталась в Академии… Но вряд ли это было осуществимо.
С
Пожалуй, она бы не отказалась, если бы лорд Приаш снова был рядом — но за целый день ни разу не видела его, даже балкон над Большим залом был пуст. Это оставляло ощущение неуверенности. Кирх, впрочем, всегда был поблизости — ворча, раздавал подзатыльники и указания, пока они растаскивали столы, расчищая пространство для завтрашнего распределения.
Корсак тоже был там — они успели поболтать за обедом, окончательно разделившись на парочки. Оставшаяся в одиночестве Виктория только презрительно фыркала. Однако после ужина бастард вернулась в библиотеку — побоялась. Иниру не оставляло ощущение, что за ней следят. Причем дело было не только в даре. Мимолетный недобрый взгляд, пристальное внимание — почти незаметно, но она привыкла быть настороже. И романтика явно проигрывала борьбе за собственную жизнь.
На дверях библиотеки была приколота записка. Неуверенно и удивленно застыв в метре от нее, девушка вытерла разом вспотевшие руки о юбку и осторожно к ней прикоснулась. Записки никогда ничего хорошего не означали. Это был Приаш.
Дар грохнул барабанами в уши, разом вытеснив все звуки. Голова закружилась. Цепляясь руками за стены, Инира бросилась к переходу между башнями. Что-то случилось. Иначе он не стал бы так рисковать, оставляя записку, которую мог прочесть кто угодно. Не стал бы…
Почему-то за него было страшнее, чем за себя. Хоть и бесцеремонный, порой грубый, Приаш был ее единственным спасением. Если с ним что-то случится…
Додумать она не успела. Пол под ногами зашевелился, как живой и рухнул вниз, открывая под собой пустоту.
***
Виктор едва не загнал лошадь, пытаясь успеть в замок до темноты. Тяжелое, словно камень на груди, предчувствие заставляло его то и дело погонять животное. Сумрак хрипел, ронял клочья пены, но оба понимали, что солнце уже лизнуло краем горизонт, а они только проскочили через восточные городские ворота. За спиной осталась трехчасовая аудиенция с главным королевским дознавателем. Она больше походила на допрос, учитывая присутствие трех сильнейших ментальных магов королевства и четырех охранников — за дверью. В последний час он вообще начал сомневаться, что выйдет оттуда живым. Спасло только то, что Инире Нокт-Аукаро осталась единственной выжившей после покушения. Трижды выжившей — первый раз ее попытались пристрелить еще в родном городе, после чего бастарда спешно запихнули в карету и увезли в ночи, словно ворованную драгоценную статуэтку. Второй раз произошел не без участия льера Оноре и третий, о котором он не мог не оповестить — вчера. Пришлось вывернуться наизнанку, чтобы осторожные королевские слуги решились на то, что он им предлагал. Или его вывернули — это как посмотреть. Виктор чувствовал себя так, словно его пожевал и выплюнул сам Проклятый. Но разрешение, драгоценное разрешение на использование Темного
Это они еще не знали (и дай души не узнают), что он сделал, чтобы вытащить ее с того света…
Конь споткнулся, несколько раз вильнул ногами, словно пьяный моряк, но выправился и со злобным рыком снова рванул в галоп. Дорога шла между холмов, слишком высоких, чтобы на них взбираться и потому петляла неимоверно. Солнечный диск еще не зашел полностью, но уже освещал лишь верхушки. Подножия тонули в густой синей тени, в которой первая же яма могла стать его последней могилой. Виктор прильнул к шее Сумрака, прижался, насколько позволяло седло, и прикрыл глаза, позволяя дару опутывать лошадиное сознание. Сумрак пару раз всхрапнул, но лишь ускорил галоп — такое единение с хозяином было ему довольно привычно. «Главное, не забыть потом, что ты человек, а не конь» — напомнил себе Приаш и окончательно объединил два сознания.
И все равно не успел. Они ворвались в замок, когда последний солнечный луч мигнул на шпиле самой высокой башни и погас. В ту же секунду все, находящиеся во дворе, присели от страшного грохота. Мост между общежитиями и основной башней рушился на глазах — каменные глыбы как игрушечные кубики падали вниз. Поднимая клубы пыли и с треском крошась друг о друга, они с тридцатиметровой высоты обрушивались на землю. Словно в замедленном времени Виктор наблюдал за этим. Затем все кончилось. Воцарилась оглушающая, полнейшая тишина.
— Инире…
Сердце, с острой болью спущенной тетивы, зашлось в попытках выскочить из груди. Кажется, он кричал ее имя, пока бежал к обломкам. Он не помнил — от обрушившегося чувства вины поле зрения Приаша сузилось до узкого тоннеля, по которому он бежал, заранее зная — не успел.
— Инире!!! — голос сорвался, утонув в каменной взвеси, парившей над грудой камней. Как… Как он допустил?
— Хозяин? — Кирх с трудом открыл дверь в башню, протискивая всколоченную голову в узкий проем и закашлялся. Виктор перевел на него яростный взгляд:
— Ты! Я просил следить за ней!
— Я и слежу, — невозмутимо отозвался Кирх, наваливаясь на тяжелую дубовую дверь всем весом, чтобы отодвинуть завалившие ее камни. — Девчонка со мной.
Второй раз за вечер ему показалось, что время снова остановилось. Виктор тупо уставился на старика, пытаясь совместить эту новость со своими ощущениями. Ее душа должна быть мертва — он чувствовал ее смерть, видел ее, когда мост рушился. Она не может быть жива. Не может.
И все же… Связь, та связь, которую он ощущал с момента ее спасения, которая преследовала его и днем и ночью, раздражая неимоверно — снова была при нем. Виктор чувствовал эту незримую нить, которая протянулась между ними, мог ощутить даже, если прислушаться, ее страх и растерянность — они так были похожи на его собственные чувства, что он не сразу уловил их.
— Пойдемте, пока народ не набежал… — проскрипел старик, исчезая в темноте проема. Приаш стремительно нырнул следом. К завалу уже бежали стражники — оказывается, прошло всего несколько секунд, за которые он чуть не сошел с ума.
Инире сидела в библиотеке, сжавшись в его кресле, словно перепуганный зверек. На бледном лице не было красок, глаза запали, под ними залегли синеватые тени. Всколоченные волосы были все в пыли. Обхватив руками колени, она упиралась в них подбородком и заметно дрожала — не от холода, потому что камин пылал. Когда Приаш ворвался в комнату, девчонка подпрыгнула в кресле, сверкнув огромными испуганными глазами, но, узнав его, ощутимо расслабилась.