Хозяйка таверны «ГастроГном»
Шрифт:
Я плавно подошла к столу и, мило всем троим улыбнувшись, ласково сказала:
– Господа, для начала приношу извинения, что была плохой хозяйкой. Вижу, вы уже и сами нашли где что стоит, – покосилась на бутылку. – Но с настоящего момента все изменится. Преподобный ксендз Дин, я подумала и решила согласиться на ваше предложение. Я останусь до Перекрестья. Вы ведь поможете мне с обязательными по закону ритуалами?
За столом воцарилось удивлённое молчание.
Глава 12
Первым отмер
– Я очень рад, дочь моя, что ты такая благоразумная, – мурлыкнул он.
Натурально мурлыкнул. Своими манерами этот священник вызывал у меня когнитивный диссонанс. У нас на Земле я не встречала столь неоднозначных религиозных деятелей. Хотя, возможно, тут такое в порядке вещей. Надо будет в местный храм сходить – для сравнения.
– Ника, это же целых полтора месяца в бухте Роза Миров! – сделав большие глаза, попытался меня застращать женишок-самозванец.
А Юк ничего не сказал, просто встал и пересел, уступая мне место. Я грациозно умостилась на его стул и демонстративно оглядела рюмки.
– По какому поводу банкет? – уточнила, взглянув на большие настенные часы, показывающие два часа дня.
– Просто обед, – сообщил капитан.
И, как подтверждение его словам, из кухни вышел огроменный детина с огроменным круглым подносом. Человеком он явно не был, но совершенно точно был коком – об этом говорили белые фартук и колпак, украшавший его лысую голову. А вот расу его я определить так и не смогла. Я подобных существ не видела. Он на инопланетянина был больше похож, чем на сказочное существо.
– Спасибо, Ахараш, – поблагодарил Юк, когда кок ловко раскидал по столу тарелки.
– Приятного, – прорычал тот в ответ и развернулся, чтобы удалиться.
Тогда-то я и приметила его кокетливый лысый хвост, торчавший из брюк. Боже, да кто это? Демон? Так-то у Юка совсем ничего с ним общего нет.
– Ахараш – бес, – пояснил капитан, заметив мой ошарашенный вид. – И он прекрасно готовит.
Я глянула на тарелки и кивнула. Дымящаяся уха действительно восхитительно пахла, а румяная корочка на рыбных стейках выглядела аппетитной.
– Это радует, – пробормотала я и, взяв ложку, обратилась к ксендзу: – Я не знаю, принято ли у вас беседовать за обедом, но если вдруг принято, я бы хотела узнать подробнее об этом Перекрестье. Чем так важен этот праздник? Что я вообще должна о нем знать?
Разговаривать за обедом оказалось принято. Поэтому следующие минут сорок прошли для меня с пользой.
– Перекрестье – главный народный праздник Владычества, – сообщил преподобный торжественным тоном. – Его ждут сильнее, чем смену года, потому что в день Перекрестья случаются такие вещи, которые ни в один другой день невозможны. А все потому, что все миры выстраиваются так, что между собой пересекаются, грани между ними истончаются и магии смешиваются, даруя возможность совершать недоступные в другое время ритуалы.
– Ничего себе! – восхитилась я, хотя не совсем понимала всеобщую радость. – А разве же это не опасно? Вдруг кто-то такого наделает, что приведёт ваш мир к Армагеддону?
Ксендз
– Вот поэтому Перекрестье празднуется под неусыпным контролем церкви и государства. Мы устраиваем центры празднования Перекрестья во всех городах и селах Владычества, чтобы не допустить непоправимого. Народ приходит к нам и получает немного разрешённых чудес. Так что готовься, Ника, твоя таверна вскоре озолотится, и ты сможешь потом её продать по очень хорошей цене.
– И вас не смущает печать преступника? – уточнила скептически.
– Нисколько, дочь моя! – заверил преподобный. – Этим церковь покажет, что милостива ко всем. Тем более к таким ни в чем неповинным симпатичным девушкам, которые вынуждены страдать за других.
Чудесные! Просто очень воодушевляющие вещи говорил ксендз Дин! И улыбался так очаровательно… Я бы в ладоши захлопала, если бы не одно но: мой дар вопил, что таверна моя им выбрана не просто так. И что преподобному она нужна исключительно из-за печати. Именно она его заинтересовала, а не я.
Не били в ладоши и граф с капитаном. Один сидел с очень кислым выражением лица и ковырял рыбу вилкой. А второй вид имел мрачнее тучи и явно еле сдерживался, чтобы не сказать ксендзу Дину пару ласковых.
– Звучит невероятно увлекательно, – изобразив заинтересованность, сообщила я преподобному, – уже не терпится принять участие в Перекрестье. А что мне нужно будет для этого подготовить?
– Первым делом в таверне нужно сделать ремонт. Вон в том углу мы устроим алтарь, – ксендз кивнул в сторону самого дальнего и тёмного – в нем как раз та самая печать и была нарисована красной, похожей на кровь, краской. – Затем нужно будет приготовить комнаты для страждущих. Чем больше, тем лучше. Надеюсь, капитан и граф нас к Перекрестью покинут…
– Очень зря, ксендз, – процедил Юк – лично я остаюсь.
– И я! – тут же очнулся от меланхолии дас Ригано.
– Ну это мы ещё посмотрим, – недобро пообещал им священник и оглядел таверну хищным взглядом.
– Ника, ты доела? Пойдём, познакомлю тебя с коком, – сказал на это капитан и, поднявшись, отодвинул мой стул.
Ни для кого не осталось секретом, что на самом деле это обозначало «давай выйдем – есть разговор».
И, конечно, до кухни мы не дошли. Юк аккуратно взял меня под локоток и свернул к каморке за баром.
– Ника, мои матросы вычистили помещение, – сказал он, толкнув дверь, – можно ли бесу занять его, раз он будет здесь работать полтора месяца?
И, легонечко подтолкнув меня в спину, Юк закрыл за нами дверь.
Каморка действительно преобразилась. Она сияла чистотой и благоухала свежестью.
– Да, Юк, я буду рада предоставить Ахарашу это жилье. Но ведь ты не за этим меня сюда привёл, правда?
– Правда, – не стал отпираться капитан. – Я помню про твой дар, но не могу понять, почему ты согласилась на предложение ксендза? Неужели не почувствовала, что он хитрит?