Хозяйка тайги. Сказки сибирских лесов

Жданова Елена

– Не бойся меня, – говорит она, – я тебе зла не сделаю! А то и помогу, коли захочешь.

– Как звать-величать? – шепчет Даша.

– По-разному люди кликают, – улыбнулась в ответ красавица, – защита я сиротам да брошенным детям. Вот кукушкой летаю, выглядаю тех, кто нуждается в любви да ласке.

Скумекала тогда Даша, кто перед нею стоит. Спужалась [37] малость, не без того, но не молчит, разговор держит:

– Спасибо, Матушка, на добром слове! – поклонилась ей до земли. – Хотелось бы мне найти парня, чтоб стал мне любимым и защитником. Помоги, сделай милость!

37

Спужаться –

испугаться.

– Ладно! Так тому и быть! Иди к костру, не бойся, смело прыгай. Там и найдёшь своё счастье.

С тем и пропала начисто. А Дашутка поднялась и пошла на взгорок. Костёр высокий горит, вокруг парни с девушками ходят, песни поют. Потом разбежались по сторонам и стали скакать через огонь. Кто парой, а кто в однова [38] . Дарья тоже не сробела, прыгнула. Смотрит, а навстречь ей парень летит в прыжке и нельзя увернуться никак. Замерла душа у неё от страха. А паренёк руки к ней тянет. Даша и ухватилась за них! Как только встретились их пальцы, тут же они превратились в птиц и взметнулись высоко в небо.

38

В однова – в одиночку.

– Лебеди! – так все и ахнули вокруг.

Пара покружилась над костром и пропала из виду. Трифону с Дорофеей, знамо дело, всё обсказали до тонкостей. Те и вовсе обомлели. За детьми посланница Матушки пригляд вела! А они вон с ней как обошлись… Не вышло бы худа! Стали думать, как найти Матушку, а она возьми да и покажись. Отворились ворота настежь, идёт к ним красавица, трава под ней не колышется, а поверху пара лебедей кружится. Оробели хозяева избы, на колени пали. Принахмурилась Лада, молвит попросту:

– Что коленки-то бить попусту, былого не вернуть! Сироту в дом взяли, за то вам хвала. Токмо в сердце своё вы её не впустили, за приблуду [39] держали. А разве такой завет дан был? Чего спужались? Обиды от меня не будет, сами себя наказали – вместо любови тяготу взрастили, эту лямку вам и тянуть.

Повернулась и со двора вышла, кукушкой вспорхнула в небо.

Дарья получила то, что загадывала – преданного и любящего супруга. Лебеди-то, сами ведаете, до чего верны друг дружке. Пару находят на всю жизнь! Видали люди после этих лебедей. У лебёдушки на шее полоска виднелась, ровно бусы у девушки. А ещё сказывали, что кончики крыльев у птиц были чёрными. Видать, опалил костёр любви, когда соединились пальцы их рук.

39

Приблуда – чужак.

Людям Матушка цветок оставила – кукушкины слёзы, напоминание о сиротской доле. На цветок тот глянешь, и душа заходится, до чего хорош! Помнить надобно токмо, что, когда мать разлучается с детьми, сама сиротой становится на всю оставшуюся жизнь.

Зыбка для дочери

Старики сказывали, что в старину сама Лада посылала людям в подмогу своих сподручных. Сейчас поведаю, а вы сами судите – правда это или нет.

У Терентия хозяйство крепкое было, но имелась у мужика чудинка одна – любил пробовать что-то диковинное. Поехал на ярманку как-то и прикупил двух курей. Сказывали, что те на особинку были, пёстренькие, и бормотали не обычное «ко-ко», а будто одна вопрошала: «Кто-кто?»,

а другая – «Как так?» Петуха они не признавали, за вожака держали Терентия и повсюду за ним бродили по двору, а потом и за ворота увязывались. Народ над мужиком похохатывал, тот отмалчивался, а куры бежали рядом и возмущались: «Кто-кто? Как так?»

Надо сказать, в избе уж трое мальчонок топали, когда супруга Елена по весне подарила Терентию дочку. Катериной нарекли. Куры заволновались и малость иначе закудахтали. Одна вопрошала: «Кто-кто?», а вторая отвечала: «Ка-тя!» Зыбка [40] в избе, знамо дело, имелась, но Терентий загодя, по осени, задумал другую изладить. В лес наладился, присмотреть деревце, а куры тут как тут, следом тащатся. Он и шикал на них, и прикрикивал, а всё одно, подружки не отстают. Плюнул мужик: «Ну и шут с вами! Пропадёте ни за что, я не ответчик!» Те, довольные, рядышком подпрыгивают.

40

Зыбка – колыбель.

В лес пришли, Терентий присмотрел ствол и взялся рубить. Куры в траве шебаршатся, увлеклись. Спустя-погодя чует мужик, что стало тихо, птицы замолчали, ветер пропал, и даже букашки замолкли. Голову поднял, а над ним туча чёрная раскрылилась. Мать честна, как не углядел? Вот-вот ливень припустит! И спрятаться негде. Тут куры взлетели на куст и ну верещать: «Кто-кто? Как так?» Крыльями хлопают, головками качают вверх-вниз. Мужик от их мельтешения ошалел, а туча, не пролившись, в сторону ушла. «Ух ты! – скумекал Терентий. – А ведь куры-то не просты! Ох, не просты!» Ну, ладно, приволок он заготовку на двор, топориком поработал да другим инструментом, обсушил изделие, потом зачистил, отполировал, рисуночек сделал. Да не простой! Цветочки, знамо дело, да ягодки, но с одной и второй стороны курочки стоят с распахнутыми крыльями, охраняют, стало быть, ото всяких бед.

– Посмотрите, – посмеивается Терентий, подзывает кур, – как высоко вы взлетели.

Те подошли на голос, головки набок склонили, рисунок разглядывают.

– Кто-кто? – радуется первая.

– Как так?! – вторит другая.

Елене тоже зыбка глянулась [41] .

– Ишь ты! И любимиц своих приладил около! – улыбнулась, заглядевшись на резьбу мужа.

Так и стала Катенька подрастать в новой зыбке. Парнишки-братья посмеивались:

41

Глянуться – понравиться.

– С крылами зыбка-то! Кабы не улетела!

Куры возле Катюши крутились завсегда, под их постоянное бормотание она и засыпала. Эта парочка няньками заделалась. Бывало, сморщит Катенька носик, вот-вот заплачет, а уж первая курица бежит со всех ног к Елене: «Кто-кто? Кто-кто?»

А вторая на краю зыбки глазок косит и приговаривает: «Ка-тя! Ка-тя!» А вскорости случай вышел непонятный. Отлучилась Елена ненадолго к соседке, а в избе огонь занялся, от печи уголёк стрельнул. Да не так огонь, как дым, уголёк-то на овчину упал. Воротилась мать, а из избы дым валит. Спужалась, закричала в голос, кинулась к дверям, а двери нараспашку, и из них, слышь-ка, выплывает по воздуху зыбка с дитём. В избе куры голосят, крыльями хлопают. Елена зыбку ухватила, в сторонку отбежала, следом куры выскочили, а потом и дым рассеялся. Женщине, знамо дело, никто не поверил, что зыбка сама по себе из избы выплыла. В памороке [42] была, так решили. Терентий жене поверил. Кур похвалил, зерна щедро сыпанул, а зыбку погладил да молвил тихонько:

42

В памороке – без сознания.