Хозяйка Тишины

Снегова Анна

Это было вовсе не красиво. В этом не было ничего величественного. Это было страшно. И больше всего поражало бессмысленностью.

Я не понимала, зачем всё это. Почему нельзя договориться. Зачем людям, которые ещё вчера торговали, пели общие песни, говорили на одном языке, пили за одним столом при встрече – а может, и женили детей – сегодня поднимать друг на друга оружие, остервенело вонзать клинки в плоть вчерашнего соседа.

Я не понимала.

Мне просто хотелось всё это остановить. Как угодно. Любой ценой. Но я понятия не имела, как. И

могла только стирать слёзы, бегущие неудержимо. А ещё искать – напряжённо искать в этом столпотворении знакомые лица. И умирать от ужаса, что найду их среди лежащих на земле, белых как мел, с распахнутыми к небу глазами, на которые с неба падали крупинки первого снега.

Совёнок знал, кого я буду искать больше всего. Летал кругами, искал его для меня. Наконец, нашёл.

Чёрная молния Смерча врезалась в ряды сражающихся, все кто мог отскакивал прочь от острых копыт. Кто не мог, пропадал под ними. Я видела цель. Королевский шатёр. Он хочет крови Себастиана – хочет наказать моего брата за всё. И за то, что было на помосте в день нашей свадьбы. И за нападение на его дом исподтишка, пока хозяина нет. И за предательское уничтожение совы-хранительницы – обрушение границы, которая хранила Полуночное Крыло столько веков.

А Бастиан… не собирался отступать. Он просто стоял у своего шатра под королевским стягом, в окружении плотной толпы гвардейцев. И смотрел на то, как эта толпа стремительно редеет. Шлем, кольчуга, кираса с гербом Саутвинга. И в руке – Белый меч Юга.

Они с Дунканом вот-вот должны были схлестнуться. И любой исход этой битвы обернётся болью для меня. Я сцепила пальцы в замок и приготовилась не дышать. Но тут… фокус зрения Совёнка неожиданно сместился. Он увидел что-то ещё важное, что непременно хотел мне показать.

Белая кобылица, тонконогая, прекрасная. Всадница в чёрном платье и фиолетовом плаще. Тёмные волосы до плеч развеваются под серебряной тиарой. Малена с длинным кинжалом в руке прикрывает спину своего лорда.

Женщина в серой хламиде бросается почти под копыта лошади.

– Смерть предательнице! – я слышу вопль, который перекрывает шум битвы. Узнаю голос собственной матери.

Два коротких серебристых клинка летят прямо в грудь Малене. Вонзаются хищными птицами. На тёмной ткани не видно, как расцветают алые цветы. Но когда Финбар, почувствовав что-то, резко оборачивается, Малена улыбается ему извиняющейся улыбкой… и опадает с лошади, как подрубленный колос.

Рычание смертельно раненого зверя…

И меч бородача пронзает фигуру в серой хламиде.

Финбар падает на колени возле своей колдуньи, поднимает её голову, пытается делать перевязку… но я уже знаю, что всё бесполезно. Вижу по выражению её лица. По той бесконечной нежности, которая светится в её угасающем взгляде – и которую она никогда не позволяла себе показывать прежде.

Всхлипываю, вытираю лицо.

Кровь. Сколько крови! Когда уже это кончится…

И тут понимаю – что-то не так.

Низкий гул где-то за горизонтом. Привкус металла во рту. Закладывает

уши. Вибрация словно охватывает всё тело, отдаётся в костах.

Тишина!

Моя лесная Тишина. Я не смогла её усыпить, как положено, - в этот раз. А она… напиталась за время моего отсутствия. Сожрала пол леса и не подавилась! И вот теперь… слишком много крови, чтобы она осталась в стороне от такого пира.

Королевство долгие века, со времен Войны четырёх крыльев удерживалось от кровопролития. Мы уже забыли, что такое братоубийственная война! Что кровь манит Тишину. А когда её столько…

Заворочалась и Бродячая у корней холма.

Краем сознания ловлю вторую картинку – Дункан добрался-таки до Себастиана. Они рубятся не на жизнь, а на смерть. У моего глупого младшего братишки нет никаких шансов. Счёт идёт на минуты.

А на горизонте уже взбухает сплошная серая стена тумана, высотой до неба.

Голодная, жадная до крови Тишина прорвала границу и выбралась за пределы Тихого леса – впервые за столько веков.

Плохая из меня вышла хранительница Тихолесья. Никудышная Хозяйка Тишины.

Караульные не хотели меня выпускать. Сказали – лорд строго-настрого сказал не слушаться, когда я попытаюсь прорваться.

Но я очень тихо велела им подняться на стену и посмотреть, что движется сейчас на Нордвинг. И если они не хотят, чтобы через час не осталось и костей от защитников холда, они должны немедленно выпустить меня.

Ворота с жалобным скрипом распахнулись – словно уже готовились оплакивать безумцев, которые забыли древний завет. Тот, что написан был на обожжённых камнях порталов, на рухнувших арках, на почерневших вестовых столбах.

Никаких войн в Оуленде – отныне и до скончания веков! Ни капли братской крови на землю Четырёхкрылого королевства!

Прошлое жестоко мстит тем, кто забывает его уроки.

Я спустилась с холма и беспрепятственно прошла в самое сердце поля брани. Передо мной расступались. Не знаю, почему. Может, потому что не решались заступить путь странной женщине с длинными распущенными волосами и в ярко-зелёном платье, одном из тех, что ещё хранились в сундуках Нордвинга.

А может, потому, что все до одного опустили оружие, и зачарованно смотрели в небо. Туда, где туманная лавина вздымала крутые пенные гребни, подобно океанической волне высотой с гору.

В такие моменты человек понимает, что он песчинка на ладони вечности. Которую сметёт первым же дуновением ветра.

Замерли окровавленные клинки. Какая-то лошадь, потерявшая всадника, понесла, обезумев. Даже небо потемнело. Снежные, тяжёлые тучи наползли на него, окончательно скрыв бледное северное солнце.

Я шла и шла, с упорством муравья, ползущего по древесному склону.

И остановилась как вкопанная. Когда мне под ноги упал человек. Упал на колени от толчка в спину.

Мой брат. Без шлема, без меча, с окровавленным лбом и диким выражением в упрямых чёрных глазах.