Хозяйка

Малиновская Елена Михайловна

– И в чем же заключается твой идеал мироустройства? – ехидно поддела противницу по спору Дриана, – Сборище недоразвитых слабоумных людишек, в век не сказавших слова поперек тебя? И это для тебя рай?

– А что в нем плохого? – недоуменно спросила Судьба, – Да, вы бы пожертвовали некоторой мерой свободы, но зато приобрели бы власть над смертью и жизнью, избавившись от войн, злобы, непонимания. Только улыбки вокруг, только счастье в домах. Тебе ведь самой в детстве недоставало родительской любви и привязанности. Ты знаешь, какое облегчение испытывает человек, когда дома его ждут родные с искренними улыбками на устах. А свобода выбора? Кому она в сущности нужна? Вы же часто выбираете неверный путь, за который расплачиваться приходиться не только вам, но

и невинным жертвам вашей ошибки.

– Пусть так, – атлантка разговаривала с тьмой, с ужасам внимая ее рассуждения, ощущая их ложность, но не понимая, в чем она, – Да, люди часто делают глупости, но это Их глупости. Нас часто увлекают звезды, ведущие к пропасти, но зато по дороге к ней, мы осознаем СВОЮ уникальность. Знаешь, Судьба, а ведь я в какой-то степени даже благодарна твоим испытаниям. Если бы я не потеряла Леона, то никогда в жизни бы не поняла, как сильно его люблю. Смерть Эрика открыла мне глаза на настоящую цену дружбы. В твоем раю люди все равно были бы несчастны, потому что ты лишила их сравнения.

– Старая сказка про вселенское равновесие? – резко перебила ее собеседница, – Глупо, придумай что-нибудь поостроумней. Взаимосвязь двух понятий: тьмы и света, действия и бездействия, тишины и слова уже мне наскучила.

– А зря, – опровергла ее Дриана, с каждой фразой понимая, что стоит на верном пути, – Что-то ты заволновалась, Судьба, никак я попала по наиболее уязвимому месту?

– Нет! – злобно прошелестела темнота, – И сейчас я докажу тебе это. По-твоему, все в мире находится в теснейшей связи, и ничто не может происходить без веления человека? Значит, ты считаешь себя повелительницей судьбы? Ну что ж. День Креста показал на тебя, как на мать ребенка, способного изменить мир. Впрочем, при твоем приходе, реальность всегда претерпевала необратимые изменения. Но не о том речь. Ты пошла против меня, сохранив жизнь Леону. Последствием этого стал твой захват Хозяином. Тот мучительно, но безрезультатно пытался сделать тебя бесправной рабыней Орланда. Результатом подобной работы стал бы ваш совместный ребенок. Ты, как обычно, спутала все мои карты. Но дитя очень хотел появиться на свет. Он был уже сформировавшейся личностью с яркой индивидуальностью и потрясающей дорогой в жизни. Душа ведь не зависит от тела. Ты отказала ему в праве на существование. В таких случаях дети поступают в услужение какой-то третьей силе, о которой ничего не знаю даже я. Они не служат ни тьме, ни свету, только указывая путь заплутавшим странникам. Понимаешь, о чем речь?

– Не может быть, – потрясенно прошептала женщина, пытаясь в мраке разглядеть светлые волосы Ноэля, чтобы убедить себя в обратном, – Ты врешь!

– Нет, моя милая, – Судьба приняла издевательски сочувствующий тон, – О каком равновесии идет речь, если ты не учитываешь третью сторону? А мальчик… Спешу тебя обрадовать: он твой сын. Твой и… и, впрочем, не важно. Он впитал в себя черты всех тех мужчин, с которыми у тебя могли бы быть серьезные отношения. Властность Эрика, нежность Леона, романтичность эльфов. Правда, смешной поворот?

Дриана молчала. Она просто не знала, как ей ответить. Беседовать с Судьбой оказалось сложнее, чем пытаться отыскать иголку в стоге сена. Разве можно объяснить непреложные истины существу, у которого вообще отсутствуют даже зачатки логики.

– Ты ошибаешься! – прорезал зловещую тишину мрака звонкий детский голосок. Ноэль подошел к Дриане, твердо встав возле валуна.

– Да, я не добро и не зло, – мальчик говорил с такой огромной внутренней убежденностью в собственные слова, что даже завывания ветра на миг стихли под их напором, – Если будет угодно, я сумрак. Я проводник, не более, не менее. Но мне под силам лишь озвучить желания человека, выбор дороги производит он сам. Ты, пытаясь отнять у него это право, забываешь, что истинная свобода не в том, чтобы идти туда, куда захочешь, делать то, что пожелаешь. Истинная свобода заключена в осознание вечности твоего бытия, понимания того, что за все ошибки придет миг расплаты. Мы даем человечеству шанс ощутить все на своей

шкуре, ведь вся особенность жителей этой удивительной и странной реальности в том, что им надо все пощупать собственными руками. Так вот, я увожу путника в тьму или в свет, даю им испить до дна чашу горьких страданий или ликующей радости, и лишь потом он выбирает место, где желал бы остаться навек. Да, я не участвую в течение времени, зато помогаю другим ощутить всю прелесть непосредственного участия в событиях. А ты предлагаешь им встать на позиции стороннего наблюдателя, не живя, а лишь влача скудное существование.

– Любой выбор – это меч с обоюдоострым лезвие, – тихо начала Дриана свою заключительную речь, – Что ж. Мы, хватаясь за него, режим себе руки до костей, обагряя безжалостную сталь кровью нашей убежденностью. Но ты не смеешь, никто не смеет, считать капли потерь, слез, боли. Мы лучше тебя и лучше сумрака, потому что сами платим по своим счетам. Ноэль давно это понял, тебе лишь предстоит.

– Тогда я оставляю вас наслаждаться вкусом победы, – Судьба со злобой выдохнула, опалив затылок Дрианы дыханием ненависти, – Но только скоро смерть пожнет плоды вашего знания.

– Постой, – приказала женщина, не сомневаясь, что ее приказ выполнят, – Осталось последнее дело.

Она повернулась и крепко встала против туманной фигуры, затянутой в серый плащ.

– Здравствуй, Илина, умно с твоей стороны притвориться богиней, – атлантка с радостью заметила, как сверкнули из-под капюшона бесконечно мудрые глаза змеи, – Ты думала, я не догадаюсь? Легкий фокус, и ты толкнула меня на дорогу судьбы. Наивно было предполагать, что призрачная эфемерная Судьба сама соизволит общаться с сопливой девчонкой. Тем более, что все боги – лишь плоды человеческой фантазии. А вот последняя оставшаяся в живых жрица, озлобленная на реальность за гибель жестокой религии и кровавого материка, вполне может разработать столь дьявольский план по уничтожению самой жизни на земле. Сколько ты над нам работала? Сто лет, двести?

– Тысячелетиями я ждала возможности отомстить человечеству за забвение моей повелительницы, – змея говорила негромко, с легким присвистом пропуская воздух через зубы, – Я ждала прихода той, которая сумела бы изгнать остальных богов. Сотнями погибали недостойные, погибали уже на подготовительных этапах. Но потом явилась ты, и я поняла – это то, что надо. Я, словно статую, ваяла из тебя слугу для выполнения плана. Поверь, было очень легко убедить тебя в твоей особенности и избранности. Ты, сыграв свою роль, могла бы исчезнуть, и тогда бы я вплотную занялась реальностью, но звезды рассудили иначе. У тебя должен был появиться ребенок. С его бы помощью я вернула бы в мир почитание воли Судьбы.

– А как же Дэмиен? – поинтересовалась Дриана, – Или он не был твоим сыном?

– Был, – пожала плечами Илина, – Я говорила тебе чистую правду, просто утаив некоторые детали своей деятельности после уничтожения моей родины.

– Какая же из тебя мать, если ты даже сына принесла в угоду собственным извращенным фантазиям и планам, – ехидно спросила атлантка, зная, что ответом ей будет молчание.

– Ты – мой настоящий враг, – с улыбкой заключила Дриана, легким взмахом освобождая из ножен обломок старинного меча.

– Не смеши меня, – расхохоталась волшебница, – Неужели ты в самом деле намерена убить меня? Каким образом? Я бессмертна!

– Я рада за тебя, – атлантка, не колеблясь ни секунды, направила меч к своей груди, – Судьба вечна, это так. Но люди, в телах которых живет вера в нее, смертны. Я не буду пытаться погубить всесильную богиню, от имени которой ты говорила со мной. Действительно, глупо. Но часть ее во мне. А если я правильно рассчитала, то последний остаток. Чтобы властвовать в реальности ей надо было освободиться из всех людей. Поэтому она пригласила смерть. В живых осталось только трое: я, перекидыш и Ноэль. Ноэль тебе неподвластен, он подданный сумрака. Перекидыш, я сама еще толком не разобралась, что он из себя представляет. А, убив себя, я тем самым уничтожу ее, ведь целое не может существовать без части.