Хозяйки Долины между Мирами

Иванова Татьяна Всеволодовна

 - Привет, - ответила она своему парню внешне спокойно. Из-за мелких капель дождя слезы на ее щеках не были заметны.
– Слышь, я тебе потом расскажу. Пойду домой, я устала.

 Он протянул к ней руки, но Алеся, увернувшись, быстро пошла к своему подъезду.

 - Любимая, не покидай меня, - грустно сказал парень, держась рядом с ней.
– Я не смогу жить без тебя.

 Она промолчала, набирая код для входа в подъезд.

 - Потом созвонимся, ладно?
– девушка захлопнула за собой дверь в подъезд и прислонилась к ней спиной. В квартиру подниматься не хотелось, было

очень плохо. Эта фраза "я не могу жить без тебя" сразу напомнила ей любимую Владову присказку: "Я не могу жить без тебя, - сказала аскарида, вынужденно оставляя Вовочку после приема декариса". Влад вообще обожал такие циничные присказки, над которыми хихикали все студенты их медицинского колледжа.

 Только вспомнив о том, что сможет от всех отгородиться в своей отдельной комнате, Алеся заставила себя подняться на лифте на свой этаж.

 Отца, естественно, дома не было, несмотря на общероссийский выходной. Мама встретила ее в прихожей, как всегда прижимая к груди концы сползающей с плеч шали.

 - Тебя твой парень обыскался, - тихим, фальшиво-ласковым голосом сказала она.
– Повезло тебе с ним.

 Алесю передернуло от фальши, но она никогда бы не решилась признаться вслух в том, как остро она ее чувствует.

 - Сказал мне только что, что жить без меня не может, - ответила она, снимая кроссовки.

 - Повезло. Он не то, что твой отец, - пожаловалась ей мама.
– Не вздумай его бросить.

 - Не брошу, - тихо ответила девушка.
– Просто сегодня сильно устала.

 В конце концов, действительно, Костя даже и не замечал никаких других девушек, с тех пор, как они с ним начали встречаться. В том мире, который окружал Алесю, это был не самый плохой вариант.

 - Он уговаривает меня, не поступать в мединститут, - снова заговорила девушка.
– Говорит, что боится, что я там встречу еще кого-нибудь и брошу его. А он без меня жить не может, - она интуитивно чувствовала неправильность Костиной позиции и вслух пересказывала его слова, надеясь, что хоть что-то для нее прояснится.
– Он и медколледж мой не одобряет.

 - А зачем тебе мединститут?
– все так же тихо и без эмоций спросила мама.
– Тебе твой отец оставляет столько денег на карманные расходы, сколько ты, работая простым врачом, никогда иметь не будешь. Не говоря уж об испорченных нервах.

 - Зачем? Не знаю точно, но мне нужно.

 Она вошла в свою комнату. Сработал домофон. Это вернулся домой отец. Алеся осталась в комнате, отец не любил, когда она его встречала. Когда его встречала мама, он тоже вроде бы не любил, но мама все равно его встречала. Вот как сейчас.

 - Ну и с кем ты провел этот день?
– тихо, низким голосом, с горечью спросила она.

 Алеся знала, что сейчас у все еще очень красивой женщины, потерянно стоящей в прихожей, медленно сползает шаль с плеч. И все упреки, которые тихо высказывала сейчас ее мама, она много раз слышала. И кончались эти сцены всегда одинаково. Отец утаскивал маму в их спальню, и ясно, чем они там занимались. Их дочка подозревала, что маме попросту нравилось изображать из себя жертву изменника мужа. Не смешно, и Алесе все чаще казалось, что отец нарочно изменял маме с другими женщинами,

чтобы спровоцировать такие тихо-страстные сцены. Во всяком случае, он никогда не скрывал своих измен.

 И оба родителя никогда не замечали, как горько плакала, задыхаясь от этой патологической фальши, молоденькая девушка в отдельной комнате.

 А сейчас у нее были дополнительные основания для слез. Почему та женщина из Долины никогда не связывалась с ней раньше? Даже если она и вправду не могла покинуть то место, то хоть весточку передать могла? Если бы ей не было все равно, как там живет ее внучка в другом мире. И, мучаясь от обиды, Алеся твердо решила, что больше она в Долину не попадет. Будет жить дальше, как живется.

 Но все получилось совсем, совсем не так, как она планировала. ***

 В себя Алеся приходила несколько раз, каждый раз снова теряя сознание в завихрениях неимоверной боли. Когда она окончательно пришла в сознание, вроде бы ничего уже не болело. Медленно осознавая, что осталась жива, она не сразу открыла глаза. А потом уже попросту притворилась спящей, услышав голоса, мужской и женский. Разговор шел на каком-то странном языке, который она почему-то понимала.

 - Я требую, чтобы для цивилизации 3XD был заперт вход в Долину между Мирами, - холодно сказал мужчина рядом с Алесиной кроватью.

 - Ты слишком категоричен, Харрайн, - мягко ответила ему женщина.

 Алеся осторожно огляделась из-под длинных ресниц. Она лежала на мягком ложе в незнакомом помещении с арками, за которыми были видны увитые цветущими розами ажурные кованые решетки. От браслетов на ее руках отходили провода, наверняка, к медицинским приборам. Чтобы это точно увидеть, нужно было повернуть голову, Алеся не стала шевелиться. Женщиной с мягким голосом оказалась Хозяйка Долины. А вот стоящий к Алесе спиной мужчина, высокий, широкоплечий, с заколотыми в хвост двуцветными волосами, каштановыми с рыжими прядями, был ей незнаком.

 - Я категоричен? Я десять часов с небольшим перерывом участвовал в операции по спасению жизни молодой искалеченной Хозяйки. Зачем вы отдали эту девочку в Третий Мир?

 - Харрайн, ты даже и не догадываешься, в каком сложном положении мы были. Это решение приняла ее мать, а мы не стали вмешиваться, потому что Третий Мир - самый многолюдный из всех миров. Элинаре с ребенком было проще там затеряться.

 - А то, что ребенка там развратят, вас не беспокоило?

 - Харрайн Лэндигур!

 - А что я еще могу сказать, когда вижу несовершеннолетнюю девочку с ребенком во чреве?!
– голос он не повышал, но холода в его интонациях было столько, что Алеся невольно поежилась.
– Да и потом, я неплохо знаком с их искусством. В Третьем Мире место элиты общества, место тех, кому подражают, заняли те, кого в других мирах не пустили бы на порог приличного дома. Там богема вместо элиты. До последнего развращенный мир. С представителей 3XD в принципе невозможно взять клятву, потому что для них нет ничего святого. Матери убить своего еще даже не родившегося ребенка - нет проблем. Верность больному супругу - для них абсурд. Девственность - тот груз, от которого нужно избавиться как можно скорее. Ни совести, ни чести!