Хозяйки таинственного дома Коуэлов
Шрифт:
— И сколько за подушки и матрасы возьмёшь?
— Подушки будут по пятьдесят абалов, а матрасы по одной динье мать берёт, одеяло тоже по пятьдесят абалов.
— И где это всё лежит? К дому доставишь?
— Конечно, — лукаво улыбнулся мальчик, покосившись на выглядывающего из мешка Багги, заявил, — семь абалов!
— Договорились! — усмехнулась довольному мальчугану, продолжила, — доставишь в поместье Коуэлов.
— Ой! — тотчас испуганно отпрянул мальчик, но удивительно быстро взял себя в руки, коротко кивнув, проговорил, — сейчас плетёнку принесу, —
— Лаци…
— Вы. миссис Коуэл, не серчайте, что я так… по-простому, я ж не ведала, — тут же запричитала старушка, подкладывая к куче отложенных продуктов баночку, судя по консистенции, со сливками. Я же устала удивляться такой странной реакции на поместье и нас в том числе, тяжело вздохнула.
— Миссис Лаци, всё в порядке, — улыбнулась как можно добродушнее взволнованной старушке, вытаскивая из мешочка горсть медных монеток, называвшихся здесь абалами, — вы каждый день торгуете? Или по дням каким?
— В субботу токмо бываю, а так по хозяйству в доме, — пробормотала бабулька, настороженно на меня поглядывая.
— Ясно, спасибо, — кивнула, с трудом сдержала вздох облегчения, увидев спешащего к нам мальчугана, — сколько с нас?
— Так тридцать один абал, миссис Коуэл.
— Хорошо, вот тридцать один абал, а это ещё пять за помощь и советы, — проговорила, отсыпав ещё немного медяшек, принялась перекладывать наши продукты в корзинку, — это тебе за плетёнку, за доставку отдам у поместья. А подушки, матрас и одеяло принесёшь после.
— Я матери уже сказал, она домой побежала, — ответил сорванец, с лёгкостью подняв увесистую корзинку.
— Молодец! И как звать-то тебя?
— Глэном.
— А я миссис Екатерина, это Алина, — представилась, украдкой подмигнув стушевавшейся дочери, скомандовала, — идём за мясом и крупой, после к Брэму за мёдом и чаем, надеюсь, он скоро вернётся.
— Мёд ещё у дядьки Джамара есть, и чай у него не хуже, — сообщил Глэн, каким-то внутренним чутьём умело выруливая между тележками, мешками и бочонками.
— Ну тогда веди нас к дядьке Джамару, — с улыбкой проговорила, спеша поскорее завершить покупки.
В поместье Коуэлов пришлось подниматься. Пологий подъём был не слишком заметен глазу, но уставшие после нескольких часов ходьбы ноги дрожали и с трудом отрывались от земли.
Сегодня в городе Терсе был невыносимо знойный день. Синева неба не омрачалась ни единым облачком, солнце старательно припекало, словно желая одарить своим ослепительным сиянием всё живое в округе. Прохладный, живительный ветерок где-то заблудился. Прохожие на улицах встречались редко, дома и лавки были наглухо закрыты, прячась за деревянной завесой от дневной жары. Шаркающей походкой, изнемогая от жажды, запоздало вспомнив, что не купили воду, мы петляли по узким улочкам, с каждым шагом приближаясь к нашему загадочному поместью. Но как бы я морально ни готовилась к неизбежной встрече, при виде железных, ржавых и покосившихся ворот, меня снова обдало леденящим душу холодом, а по телу тут же поползли зябкие мурашки.
— Ты как? —
— Нормально, — неопределённо пожала плечами дочь, ускоряя шаг, будто спеша очутиться в этом кошмаре.
— Всё. миссис Коуэл, как сговорились, до ворот, — сообщил Глэн, поставив возле железной изгороди корзинку, — домой сбегаю и принесу матрасы, подушки и одеяла, только половину абалов сейчас за них отдать надо.
— Держи, это за доставку, это за спальные места, — проговорила, невольно косясь на приоткрытую калитку, чуть помедлив спросила, — Глэн, а ты в поместье был?
— Нет, миссис Коуэл, никто из наших не пробрался, — с явным сожалением в голосе ответил мальчуган, сердито взглянув на ворота.
— Ясно, — кивнула, так и не рискнув предложить ребёнку попробовать пройти вместе с нами, опасаясь непонятно чего, продолжила, — ты как придёшь, крикни.
— Я свистну, — возразил Глэн, тут же продемонстрировав нам звонкий, с незатейливой мелодией, свист.
— Пусть так, — улыбнулась, подхватив корзинку, вдохнув полной грудью, набираясь смелости, медленно прошла через калитку, тут же опасливо зажмурилась, услышав жуткий, протяжный стон, — Алина, ты это слышала?
— Что? — с недоумением переспросила дочь, весело вышагивая по щербатым камням, бывшим когда-то дорожкой.
— Скулит кто-то… — пробормотала, настороженно оглядываясь, до здания было как минимум шагов сто, а стонали совсем рядом с воротами.
— Нет, птицы поют, слышу, и Багги мурлычет.
— Господи, я схожу с ума, — простонала точь-в-точь как совсем недавно стонал кто-то неизвестный, вновь продолжила путь к кошмарному дому. Время от времени испуганно вжимая голову в плечи, от шороха листьев, от писка в траве или слишком громкого крика дурной птицы.
— Мама, здесь нет дверей и окна разбиты, как мы будем спать?
— Ещё не знаю, Алин, надо посмотреть, что там внутри, а там решим, — задумчиво проговорила, втянув в себя сладкий медвяный запах красных цветов, что росли вдоль всей заросшей высокой травой дорожки. Радуясь, что безотчётный страх, наконец, отпустил, сердце перестало бешено колотиться, а озноб, что набросился на меня, стоило только переступить невидимую черту, исчез.
— Ступени словно грыз кто-то, — произнесла Алинка, перешагивая через одну, поднимаясь по лестнице, ведущей к дому.
— Алин, ты, может, здесь останешься, а я одна гляну, что там. В доме давно никто не жил, и там наверняка очень опасно. Балка на голову свалится или пола вообще нет.
— Ага, одной, конечно, лучше, а кто тебя будет вытаскивать? Нет уж, давай вместе, — проговорила дочь, добавив железный аргумент, от которого я не смогла отмахнуться, — одной в незнакомом месте на лестнице у этого странного дома остаться не менее опасно.
— Ладно, идём, только смотри внимательно под ноги и над головой тоже, — ответила, оставляя корзинку, чемодан и рюкзак у стены, быстро догнала Алинку, взяв ребёнка за руку, решительно переступила порог.