Хозяйственная история графини Ретель-Бор, или Непросто графством управлять
Шрифт:
– Откровение? – Элен смотрит на меня в немом ужасе и одновременно восхищении. – То-то я и гляжу, что речь ваша стала иной и говорите вы с утра столько, сколько за месяц не говорили.
Ну вот, скрыть свою суть не удаётся. Значит, буду делать ставку на озарение, божье благословение, переосмысление жизни и подобное.
– Почти всё меняется, мамушка, – произношу мягко. – Ты только знай, я всегда буду помнить твою доброту, ценить заботу и благородство. Ты помогла моим родителям в трудную минуту и продолжаешь
Мои слова растрогали женщину. Она всхлипывает, и по её щеке катятся слёзы.
– Девочка моя, графинюшка, – шепчет она. – Благослови тебя, Инмарий.
И озаряет себя символом Инмария – два пальца правой руки прикладывает ко лбу, потом к губам, кладёт руки крест-накрест на плечи и отвешивает до пояса поклон.
Я повторяю за ней.
– Прикажу, чтобы тебе завтрак твой любимый подали. Как обычно, в опочивальню, или накрыть в главном зале?
Не-не!
– В опочивальню, – улыбаюсь ей.
Она кивает головой и, уходя, приговаривает:
– Как же мне повезло. Как же повезло с графиней.
Наконец, выдохнула с облегчением. Отрываю от утиральника приличный кусок ткани. Хорошо смачиваю и натираю грубым мылом, пахнущее горькими травами. Стягиваю с себя противную рубаху, и, вздрагивая от холода, очень осторожно взбираюсь по короткой лестнице и забираюсь в бочку. В бочке тоже есть ступенька – она же лавочка, на которой можно сидеть.
Начинаю мыться.
Вымываюсь с головы до ног.
Боже! Какой же это ка-а-а-а-айф!!!
Даже не замечаю таких минусов, как ужасное неудобство бочки. Мыться в ней – то ещё «удовольствие». Обила локти, ушибла пальцы ног. Когда выбиралась – чуть не навернулась с лестницы.
Да, с таким аттракционом определённо нужен помощник.
Используя чистую воду в ведре, почистила зубы тряпочкой и не поверите – и мыло.
Зубы хоть и хороши, и отрастают новые, если потеряла – но так как в моём мире, зубы – это вечная боль, особенно, когда нет огромной кучки денег, то я выработала привычку ухаживать за ними, дабы не случилось беды типа кариеса.
В примыкающей к спальне гардеробной, с трудом, но отыскала более-менее чистую одежду, (пахнущую не дерьмом, простите, за мой французский), а только затхлостью и пылью.
Оделась и расчесала волосы щёткой.
Потом подхожу к окну и раздвигаю плотные шторы, впуская в комнату слабый свет. Замираю от того, что вижу.
Нет, не пейзаж за окном меня впечатлил. К слову сказать, пейзажа-то мне и не доступен.
Передо мной предстали слюдяные оконницы, сшитые вместе. В некоторых участках скреплены маленькими гвоздиками к жестяным полоскам, под которыми края пластинок размещаются внахлёст.
Мастер, что
Работа тонкая, явно сложная и удовольствие не дешёвое. Это же настоящее декоративное искусство! Только использовалась бы слюда цветная, да чтоб похоже на роспись было – и вообще тогда красота!
Открыть оконнице можно, но я не спешу этого делать – вдруг не закрою потом?
А мёрзнуть, ой как неохота.
Провожу пальцами по тонкой и холодной поверхности.
В этот момент стучится и заходит Элен, а за ней следует девушка с подносом.
В лучах слабого света танцуют тонны пылинок.
Приседаю у маленького деревянного столика, на котором стоит серебряный поднос.
Элен с улыбкой снимает полукруглую крышку с подноса, убирая её на край столика.
Гляжу на стоящий передо мной поднос и, по привычке беру сложенную салфетку, раскладываю её на коленях. На изящной, разрисованной розовым и зеленым узором глиняной тарелке лежит самое неаппетитное блюдо из всех когда-либо виденных мною в жизни.
По виду оно напоминает бетонный раствор – такое же однородное и серого цвета.
Нюхаю и понимаю, что блюдо не имеет запаха.
Зачерпываю и поднимаю тяжёлую серебряную ложку. На вкус это ещё хуже, чем на вид.
Откладываю ложку в сторону, и пытаюсь языком отодрать прилипшую внёбу гадость.
Отдираю и с трудом глотаю.
Ощущения пренеприятные.
Быстро запиваю эту жуть напитком из кубка, который оказался сидром.
Порадовал лишь хлеб с маслом – хлеб хрустящий, горячий и масло такое вкусное, что я бы его и без хлеба съела.
Закончив завтрак, понимаю, что на кухню явлюсь в первую очередь.
– Уже откушали? – удивляется Элен. – А что ж вы кашку свою любимую даже ложечки не съели?
Если это любимое блюдо, то у меня вопрос, что тогда тут вообще готовят?! Какую гадость?
– Что-то приелась мне кашка, – кривлюсь я и тут же сменяю тон на деловой: – Мамушка, прикажи, пусть сегодня отмоют мою опочивальню и хорошенько её проветрят. Пусть вода и воздух очистят эту комнату от прошлого. А также всю пылищу отовсюду выбьют – особенно из штор и матраса.
– Ах, вот оно что? – понимает Элен. – Конечно-конечно, моя графинюшка. Сейчас же пойду и прикажу.
Она тут же убегает, а я собираюсь с духом, погружаюсь в память Изабель, дабы понимать, куда мне идти и что где находится. И откровенно труся, выхожу из комнаты.
Нужно познакомиться с замком и его обитателями.
Сегодня просто хочу всё увидеть, оценить и после составить план действий.
Ну-с, с Богом!
Трепеща, выхожу за пределы своей спальни.