Храм фараона

Обермайер Зигфрид

— Пиай! — воскликнул принц. — Я рад видеть тебя снова живым и здоровым. Как долго мы с тобой не виделись?

— Вероятно, восемь или десять лет, — ответил Пиай и удивился тому, насколько мало изменился Хамвезе. Серьезное, умное лицо под высоким лбом, крепкое тело, средний рост и, главное, манера дружелюбно обращаться ко всякому отличали его еще тогда, когда он был совсем юным.

— Ты, к сожалению, не предупредил о своем визите, Богоподобный, поэтому во дворце ничего не приготовлено. Я тотчас

пошлю туда слуг. Мы могли бы тем временем выпить бокал вина в моем доме, если ты окажешь мне честь.

— Хорошая мысль, — приветливо улыбнулся Хамвезе, и они пошли бок о бок по дорожке, ведущей к дому Пиайя.

Такка, которая в это время еще не ждала своего господина и любимого, работала в саду, и на ней была только набедренная повязка.

— Оденься и приветствуй высокочтимого принца Хамвезе!

Такка испуганно побежала в дом, накинула на себя лучшее платье и бросилась ниц перед Хамвезе. Она, заикаясь, что-то забормотала, но принц прервал ее:

— Поднимись, Такка! Я посещаю твоего господина как друг, а не как царский сын.

— Не хочешь ли принять ванну? — спросил Пиай.

— На это еще будет время. Сначала выпьем вина и немного поболтаем.

Пиай хлопнул себя по лбу:

— Конечно, вино! Такка, сбегай на склад и принеси кувшин самого лучшего. Тебе нужно только сказать, что у Пиайя высокий посетитель.

Хамвезе кратко сообщил ему о смерти Рамозе и о дальнейшей цели своего путешествия.

— Я даже не знаю, как мне сообщить об этом отцу, да будет он жив, здрав и могуч: необработанные колонны в храме Амона, небрежно сделанные рельефы, сбитое имя Амона… — Хамвезе воздел руки к небу и замолчал.

Пиай осторожно заметил:

— Слишком многое начато одновременно, и при всем уважении к приказам Благого Бога, да будет он жив, здрав и могуч, все же невозможно из двух ремесленников сделать двадцать. Людей направляют то туда, то сюда, где они требуются более срочно, а там, откуда их забирают, работа остается недоделанной.

— Может быть… А как здесь? Насколько далеко продвинулась твоя работа?

— Здесь приказы Благого Бога выполняются в срок. Малый храм готов, Большой я закончу через несколько месяцев. Хочешь посмотреть?

Хамвезе не успел ответить, потому что вернулась Такка с вином. Она вытащила два позолоченных бронзовых бокала и аккуратно, чтобы ничего не пролить, наполнила их жидкостью на высоту двух пальцев — так она научилась у египтян. С легким поклоном она удалилась.

— Приятная девушка, — заметил Хамвезе, — внимательная и старательная. Пиай, я видел сидящую фигуру Благого Бога в Фивах, твое творение. Она произвела на меня большое впечатление. Честно говоря, я был в восторге. Если твоя работа здесь удалась настолько же…

— Надеюсь, что да. Песчаник обрабатывать намного

легче, чем гранит, поэтому работа здесь идет намного быстрее.

— И чем ты будешь заниматься после окончания этой работы?

— Не знаю, почтенный принц. Благой Бог, да будет он жив, здрав и могуч, не отдал никаких распоряжений. Сначала мне нельзя было покидать Суенет. Ты, конечно же, знаешь, что царь в своей доброте и милосердии смягчил мое наказание, заменив каторжные работы изгнанием.

«Потому что ты ему здесь нужен», — подумал Хамвезе, но вслух сказал:

— Да, тебе очень повезло. Если бы не мой высокочтимый отец, то, по моему мнению, твой талант бы пропал. Думаю, в Суенете тебе делать нечего. Если царь не хочет использовать тебя в Пер-Рамзесе, то в Мемфисе у меня для тебя нашлось бы столько работы, что не хватило бы и трех жизней. Я буду напоминать об этом Благому Богу до тех пор, пока он не отменит твое изгнание. Ты искупил свою вину, завершив его храм. Я думаю, пора забыть старые истории. И в конце концов никому не было нанесено вреда, не так ли?

Пиай побледнел и чуть не поперхнулся:

— Ты вступишься за меня перед его величеством?

Хамвезе утвердительно кивнул:

— За тебя и за твое умение. Мне как верховному жрецу Пта кажется преступлением против нашего бога, носящего титул главного ремесленника, когда такой талант пропадает без пользы. Положись на меня. Я скажу об этом царю, да будет он жив, здрав и могуч. Благой Бог в таких делах прислушивается ко мне.

— Ты думаешь, что Благой Бог не гневается на меня еще за… за…

Хамвезе отмахнулся:

— Я приблизительно знаю о том, что произошло. Почему он должен гневаться? Мерит вышла замуж за Сети, у нее родился ребенок. Правда, брак кажется не особенно… я не знаю, зависит ли это от нее или от Сети… или же от тебя?

В голосе Хамвезе прозвучала легкая насмешка, но Пиай не поддержал его.

— Извини неподобающее мне любопытство, принц. Ты уже видел ребенка Мерит?

— Да. Полагаю, это было в тот день, когда ей давали имя. — Превосходная память Хамвезе тут же воскресило личико маленькой девочки. Он вспомнил ее большие, ясные, серые глаза… и внезапно понял, где он видел такие же. Ему нужно было только поднять взгляд.

— Это твой ребенок, Пиай! Меня не обмануть. Мерит это знает, ты, вероятно, тоже…

— Принц Сети подозревает об этом?

— Нет. Бедняга полагает, что цвет глаз достался ребенку от предков его матери. Не бойся, мой дорогой, я не использую свое знание во вред и теперь честно выскажу тебе свое мнение: Сети не пара Мерит. Я знаю, она не может выйти замуж за тебя, но, если бы я был царем, я бы нашел другое решение. Ну, вы оба живы, так что последнее слово еще не сказано.