Храм фараона
Шрифт:
При храме Сехмет служили несколько молодых лекарей. Дохода такая служба почти не приносила, потому что молодые помощники жрецов лечили бедных и простых людей без вознаграждения, но при этом они набирались опыта, а кров и пищу находили в храме.
На следующее утро старый Сетнахт вел разговор с четырьмя помощниками жрецов, то есть он говорил, а четыре молодых лекаря почтительно слушали. На его вопрос, какая болезнь в эти дни встречается наиболее часто, он услышал, что в Пер-Рамзесе и окрестностях ходит оспа.
— Итак, оспа! А что предпринимаете против нее
— Сначала удаляется все, что входило в соприкосновение с больным, чтобы избежать новых заражений. Последующее лечение зависит от стадии болезни. Мы применяем понижающие температуру и успокоительные средства, а когда появляются гнойнички, в ход идут противовоспалительные и вяжущие мази и капли. Как только гнойнички начинают подсыхать, необходимо помешать больному расцарапывать их, поэтому лучше всего крепко связать его руки. Но если…
Старик резко отмахнулся:
— Хорошо, хорошо… Насылая оспу, Сехмет неохотно позволяет вмешиваться в свои дела. Как обстоят дела со смертностью?
— Она необычайно высока. Из десяти больных от шести до семи отправляются в Закатную страну.
Сетнахт с шуршанием потер свои пергаментные руки:
— Мы должны дать богине маленькое указание в форме просьбы… жертвы…
Верховный жрец вытянул свою морщинистую шею. Это выглядело, как будто ястреб обнаружил свою жертву и теперь готов ударить ее своим клювом. Молодые лекари в испуге отпрянули. По узким искривленным губам старика скользнула легкая довольная улыбка. Старый жрец говорил теперь необыкновенно тихо.
— У меня есть поручение для вас. Где бы вы ни встречали больного оспой, принесите мне что-нибудь от него. Я имею в виду следующее: вы подхватываете пинцетом гнойничок и закрываете его в коробочке; к этому еще гной, который вы промокаете. О том, что вы должны быть чрезвычайно внимательными, чтобы не соприкоснуться с этим, вы и сами прекрасно знаете. Долго и основательно мойте руки. У кого-либо из вас уже была оспа?
Один из лекарей выступил вперед. Его покрытое шрамами от оспы лицо делало любой ответ излишним.
— Это еще лучше! Вы, остальные, будете сообщать ему обо всех случаях оспы, и он один сделает то, что я до этого велел сделать вам всем. Ты уже заразиться не сможешь, поэтому сделай свое дело хорошо.
Оказавшись во дворе храма, молодые люди недоуменно переглянулись.
— Что пришло в голову старому колдуну? Может быть, хочет прочитать заклинание против оспы перед изображением богини?
— А почему нет? Нас это не касается. Чем усерднее мы ему служим, тем быстрее получим свидетельства об окончании учебы.
На том и сошлись, и каждый направился по своим делам, не думая больше о странном желании верховного жреца Сехмет.
Сразу же после прибытия в Мемфис Пиай нанес визит верховному жрецу Пта. Каким достойным выглядел этот молодой человек в жреческом облачении! Его череп был гладко выбрит и блестел, как полированное дерево. Его умные глаза дружелюбно смотрели на Пиайя.
— Вот и ты наконец! Добро пожаловать в Мемфис, город
По сравнению с некоторыми жилищами на краю города новый дом Пиайя был скорее скромным, но по сравнению с его хижиной на юге его можно было посчитать княжеским. В нем было три крыла, его окружал ухоженный пышный сад, который с севера ограничивала высокая стена. В качестве слуг к Пиайю перешла старая супружеская пара, которая работала здесь у предыдущего владельца, недавно ушедшего к Озирису. Для ухода за садом, в качестве посыльного или других мелких поручений имелся подросток.
Пиай объяснил всем трем:
— Это Такка, ваша будущая госпожа. Она теперь отдает приказы в доме. Вашего прежнего господина я не знал, но уверен, что мы с вами поладим друг с другом.
Когда они остались одни, Такка тотчас спросила:
— Как ты можешь делать меня, рабыню, хозяйкой над этими людьми, ведь это против порядков?
— Потому что ты и есть хозяйка в моем доме. Я не знаю и не хочу знать, что случилось с моим прежним имуществом. Это было так давно, столько воды утекло с тех пор. Большую часть своих злоключений я тебе рассказал. В любом случае, я уже не тот, каким был, когда много лет назад уехал отсюда. Я все время был в дороге, у меня никогда не было настоящего дома. Теперь он у меня есть, и дому нужна хозяйка. Я сделаю запрос в управление царским имуществом, чтобы ты из собственности фараона перешла в мою собственность. Мы поженимся, и я составлю для тебя вольную, а когда я предстану перед Озирисом, ты станешь моей наследницей. У меня все равно никого нет.
— А принцесса Мерит? — спросила ошеломленная Такка.
— Это другая часть моей жизни, с которой у тебя нет ничего общего.
Только сейчас до сознания Такки дошло, чего хочет Пиай.
— Ты… хочешь… на мне…
— Да, жениться. Что в этом странного? Мы вместе спим, и, может быть, ты родишь мне детей. Я хочу, чтобы все текло установленным порядком.
— А разве это можно, я имею в виду — ты и нубийка? Я здесь не видела своих соплеменников, так, несколько в гавани…
Пиай отмахнулся:
— Я тебе уже рассказывал, есть нубийцы, занимающие высокие посты при дворе, есть темнокожие жрецы и чиновники. «Жалкий Куш» давным-давно прижился при дворе. Фараон, да будет он жив, здрав и могуч, не имеет предубеждения против иноземцев. Наоборот, некоторые египтяне даже обижаются на него за то, что он позволил построить в Кеми храмы чужим богам — таким как Ваал, Иштар и Анат. Благой Бог выше подобных вещей.
Они вошли в предназначенную для господ комнату, расположенную в северном крыле и открытую в сад.