Храм фараона
Шрифт:
Сначала он должен изготовить статуи в храме Мертвых, и, даже если он обработает только важнейшие части, оставив прочее ученику, ему потребуется для этого по меньшей мере месяц. Принцесса будет оставаться здесь, пока фараон не прибудет в Фивы, а потом они вместе отправятся на юг.
Пиай выглянул на улицу, где Ра добрался до горизонта и начал битву со змеем Апопом, который обвил его Ладью. Кровь поверженного змея окрасила вечернее небо в красный цвет, длинные тени поблекли, и наступили сумерки.
Пройдя через маленький двор дома для гостей, Пиай вошел в прохладную воду маленького
Потом Пиай направился ко дворцу и велел доложить о себе принцессе Мерит.
— Мы ужинаем сегодня одни, — приветствовала она его. — Только ты и я. Ты расскажешь мне о своей работе, а я сообщу тебе об интригах жрецов Амона.
Стол был накрыт на воздухе, на высокой террасе маленького дворцового сада. Отсюда открывался вид на тамариски, пальмы и сикоморы, наполовину прикрывавшие пруд, на узкие посыпанные галькой дорожки, обрамленные кустарником и цветами. Где-то в саду неутомимо ворковали голуби, в кустах ссорились воробьи, и робкий удод издалека смотрел на стол людей. С испуганным криком он взлетел, когда к нему прыгнула ухоженная кошка с золотым ошейником.
Мерит хлопнула в ладоши:
— Он оказался все же быстрее, чем маленькая Баст! Как ни корми кошку, страсть к охоте у нее не отобьешь.
— Эта страсть роднит их с людьми. Охотнику тоже не нужно быть голодным, чтобы гнаться за животными.
— Я не терплю, когда отец с братьями отправляется на охоту, чтобы потом вернуться с целыми связками убитых перепелов и уток. Недостойно охотиться за более слабыми, если не живешь этим, как, например, рыбаки.
Пиай улыбнулся:
— Кошка тоже охотится за более слабыми животными…
— Она сама животное и слушается своих инстинктов, от которых не может отказаться, даже если мы ее приручили. У человека же есть сердце, которое руководит его разумом, и он знает, что делает. Если убивает воин, или мясник, или рыбак и охотник, потому что это их ремесло, это еще может считаться справедливым. Но мне претит бессмысленное убийство ради чистого удовольствия. Вот там, у пруда, ручной ибис, или влюбленные голубки с их неутомимым воркованием, или дерзкие воробьи с их бесконечным спором — зачем убивать эти создания без смысла, без пользы?
Она говорила со страстью, и Пиай видел, как нежно-розовая краска заливает ее лицо.
— Я едва думал об этом, — признался он, — работа для фараона оставляет мне мало времени даже на раздумья. Может быть, ты права, я не знаю. Если Благой Бог с сыновьями отправляется на охоту, они не только убивают, они упражняются в ловкости, как воины, двигаются на свежем воздухе и доставляют добычу в дворцовые кухни…
— Замолчи! — воскликнула Мерит. — Ты, кажется, меня не понимаешь.
Тем временем вышколенные слуги почти беззвучно принесли кушанья. Было много овощей в кислых и сладких соусах, поджаренная с латуком нильская рыба, к этому хлеб с кунжутом, дыни и тонко нарезанная редька. Затем последовали поджаренные на вертеле,
Мерит пила только воду, для Пиайя же стояли наготове вино и пиво. Однако сегодня он тоже пил только воду, чтобы Мерит не подумала, что он любитель возлияний.
Пока они наслаждались едой, Пиай заметил:
— Вот они теперь лежат, голуби и перепела, убийство которых так тебя печалит. Но они тоже порадовались в своей жизни.
Мерит погрозила ему пальцем.
— Не переиначивай мои слова. Этих птиц вырастили в клетках, их убил повар. За ними не гонялись с луком из чистого удовольствия.
Пиай в знак поражения поднял обе руки:
— Тут я не могу тебе противоречить.
После обеда он велел наполнить себе кубок вином и сказал:
— Я хотел бы еще раз остаться наедине с тобой, Мерит. Без того, чтобы слуги шныряли туда и сюда, без охраны у дверей, без всего этого, без вечно болтающего роя женщин, которые сопровождают тебя.
— Но мы здесь одни, мой друг. Болтливых гусынь я отослала, слуги не в счет, а стража стоит перед дворцом. Не гляди так мрачно. Если ты общаешься с принцессой, ты должен считаться с тысячей глаз, которые за тобой наблюдают, и тысячей ушей, которые к тебе прислушиваются.
— Тысяча глаз и ушей — слишком много…
Мерит рассмеялась и сказала слуге:
— Пусть войдет арфист!
Вошедший музыкант встал на колени и произнес церемониальное приветствие.
— Поднимись, старик, и спой нам что-нибудь веселое, — потребовала Мерит.
— Может быть, любовную песню… — предложил Пиай.
Мерит поморщилась, но все же произнесла:
— Почему нет? Ты знаешь красивую?
Арфист взял на инструменте вступительные аккорды и запел красивым, хорошо поставленным голосом:
Маленькая сикомора, Которую она посадила своей рукой, Умеет говорить, И ее слова, словно сладкий мед. Она очаровательна, ее листва прекрасна, Зеленее, чем у папируса. Она обильна, и ягоды ее Краснее рубина. Цвет ее листьев подобен стеклу, Ее ствол сверкает, как опал, Ее тень прохладна. Она посылает свое письмо через маленькую девочку, Она велит ей торопиться к любимому: Приди и побудь в саду, Приди и радостно встреть сегодняшний день, И завтрашний день, и послезавтрашний, Посиди в моей тени. Твой друг сидит справа от тебя, Он опьянен, а ты следуешь тому, что он говорит. Я молчалива и не скажу, что я видела, И ничего не выболтаю…