Храм Вечного Огня

Михайловский Александр Борисович

Как только это было сделано, почти сразу за занавесью со стороны черного хода раздались звуки шагов и голоса – Агнии, Бека и еще незнакомые, говорящие на языке, который нам был более чужд, чем китайский. Это к нам вели очередную загадку этого дня…

Зул бин Шаб, в недавнем прошлом не наследная принцесса Дома Заоблачных Высей, а ныне бесправная изгнанница в мирах бесхвостых и безрогих варваров.

Причиной моего бедственного положения стал мой младший дядя Абр бен Ракам, (раздери его Азраил на тысячу кусков) – он сверг с трона и убил моего старшего единоутробного брата по имени Гар бен Шаб, который проправил всего несколько часов, а саму меня сослал туда, где я, вместе со своими несчастными дочерьми, стала игрушкой на потеху

диким и неотесанным бесхвостым и безрогим варварам. Вся моя проблема и беда заключалась в том, что пока был жив наш добрый старший дядя Зал бен Ракам, у меня никак не получалось родить моему любимому единоутробному брату племянника, который мог бы унаследовать его трон. Все мои трое детей были девочками и, может быть, одному из моих многочисленных любовников когда-нибудь удалось бы зачать мне сына – ведь я дама весьма знатная, красивая и обаятельная, блистающая в обществе и принятая при императорском дворе. Моими партнерами в горизонтальных танцах, в коих я достигла истинного совершенства, были мужские представители лучших семейств Империи – как правящие персоны, так и их наследники. На меньшее я не разменивалась, ведь наследник у моего любимого брата должен был быть самым-самым лучшим.

Но тогда я не знала, что еще при жизни нашего старого правителя его младший брат, которого глодали зависть, ревность и жажда власти, уже подготовил заговор, предназначенный для того, чтобы отстранить от трона законных наследников, потомков своей старшей сестры Шаб бин Ракам, то есть нашей матери, и провозгласить правителем себя самого. В результате после смерти предыдущего правителя мой брат не правил и нескольких часов. Флаер, на котором он вместе с нашей матерью направился в императорский дворец приносить вассальную присягу, вдруг вспыхнул в воздухе и огненным комом рухнул на лачуги бедняцкого предместья.

В результате присягу императору принес мой злой дядя Абр бен Ракам (да покарает его Иблис). Меня же вместе с дочерьми схватила охрана, которая еще вчера всячески оберегала наши жизни, надела на нас специальные антимагические ошейники, чтобы обезопасить своего нового господина, и представила перед этим негодяем, чтобы он мог как следует насладиться нашим унижением. Ведь после гибели моего единственного брата и нашей матери я и мои дочери оказались в полной власти ненавидящего их тирана, и стали никем и ничем, похожие на гонимые ветром опавшие листья. Я уже приготовилась использовать свое предсмертное проклятие – последнее оружие, дарованное Всевышним знатным деммским дамам.

Если мы с дочерьми должны умереть, то этот негодяй еще несколько раз успеет об этом пожалеть – наше предсмертное проклятье штука весьма неприятная и долгоиграющая, способная дать пожизненные осложнения на карму, а его сила зависит от силы магического таланта, который у меня выше среднего; да и мои дочери, которые по очереди (кроме самой младшей) отучились в Высшей школе Огненных Ветров, отнюдь не жаловались на неуспеваемость по магическим предметам. Для того и нужны были антимагические ошейники, чтобы мы не могли превратить негодяя в какую-нибудь жабу или, хуже того, в червяка.

– Зул бин Шаб, мертвая дочь мертвой матери, – глумился надо мною мерзавец, – твоя жизнь кончена, и тебе даже не удастся использовать против меня свое предсмертное проклятье. Да-да, я не собираюсь убивать ни тебя, ни твоих девчонок, потому что без твоего брата и вашей с ним матери вы никто и ничто. Но и живыми вы мне здесь в доме тоже не нужны, поэтому я использую всю силу нашей семьи, над которой получил полную власть как новый правитель – и выкину вас из этого мира. Выкину так далеко, как это возможно – в те миры, где живут безрогие и бесхвостые существа, для которых вы будете всего лишь уродливой и страшноватой диковинкой, и откуда вы никогда не сможете вернуться назад. Могу дать тебе на прощание только один совет – постарайтесь найти себе быструю и легкую смерть, ибо тамошние жители, как и всякие дикари, могут быть весьма жестоки к тем, кто непохож на них обликом. А теперь прощайте, ваше время вышло и мы с вами больше никогда не увидимся.

После этих слов негодяя нас с дочерьми охватил сплошной черный кокон, и мы почувствовали,

как проваливаемся через миры, вниз и куда-то в сторону, и понять, куда именно, было невозможно, потому что кокон вокруг нас был непрозрачен, и двигались мы подобно щепке, которую несет бурным потоком – в отличие от путешествий с туристической целью, когда все вокруг прозрачно и понятно, а движение осуществляется с умеренной скоростью и по прямой – для того чтобы пассажиры во всех подробностях могли бы рассматривать миры, мимо которых они движутся. Полет наш и кувыркание в полном мраке продолжались долго.

Но вот наконец кокон со страшной силой налетел на какое-то препятствие и, остановившись, лопнул клочьями тьмы, после чего мы потеряли сознание и очнулись уже под покрытым белыми перистыми облаками бледно-голубым небом, а вокруг нас расстилалось поросшее высокой травой бесконечное поле, с редкими одиночными деревьями. С одной стороны этого поля у самого горизонта были видны синеватые зубцы гор. Все вокруг было мокрым, как будто тут только что бушевал сильнейший ливень, и мы тоже были мокрыми с ног до головы.

Осматриваясь по сторонам, я поняла, что мы прибыли туда, куда и направила нас злая воля узурпатора. Это и был тот мир, в котором по воле этого злодея нам было предназначено умереть ужасной смертью. Поскольку у нас не имелось никакого выбора, а также багажа, мы просто поднялись на ноги, сняли с себя мокрую до нитки одежду и, свернув ее в узлы, обнаженными побрели вслед за уходящим на закат солнцем, потому что нам было все равно куда идти, лишь бы не сидеть на одном месте.

Остановились мы только в тот момент, когда уже полностью стемнело, расстелили свою одежду на траве, чтобы она за ночь просохла, а сами улеглись на теплую землю, прижавшись к друг другу. С этими антимагическими ошейниками мы не могли добыть в пустынной местности ни искры огня, ни крошки еды, ни капли воды. Очень тяжело быть существом, во всем привыкшим полагаться на магию, когда эту магию у тебя полностью отбирают. Недаром же у нас такие ошейники надевают только на самых ужасных преступников, которыми мы с дочерьми, конечно же, не являлись. Ночь прошла ужасно, в пустых животах бурчало, очень хотелось пить, к тому же к утру похолодало и мы все очень сильно продрогли, из последних сил стараясь согревать теплом своих тел нашу самую младшую дочь Сул. И даже одежда, которую мы разложили на просушку, снова оказалась мокрой, потому что на нее выпала утренняя роса.

Не успели мы подняться и двинуться дальше, в сторону, противоположную восходу, как были захвачены в плен вооруженной холодным оружием группой местных существ женского пола, сидевших верхом на быстроногих, грациозных животных. Нам дали поесть и попить, после чего отобрали еще скомканную одежду и связали за спиной руки. Чуть позже появились местные мужчины, грубые дикари, и, как оказалось, все ужасы нашего существования только начались.

Нас привезли в какое-то место, где было очень много местных, подобно нам рассаженных по клеткам – и подвергли изощренным издевательствам. Меня, например, прежде еще ни разу не насиловали, намотав на руку хвост. Могу сказать, что это очень больно и чрезвычайно унизительно. Наша с дочерьми необычность и беззащитность вызывала просто чудовищные приступы похоти у тех скотоподобных существ мужского пола, что охраняли это место скорби. Насилию подвергалась даже самая моя младшая дочь, которая была еще совсем ребенком. Видимо, узурпатор подобрал для нас по-настоящему дикие места – не удивлюсь, если эти скоты от нечего делать пользуют и друг друга, и своих животных.

Потом одним прекрасным утром все кончилось и настали перемены – для нас с дочерьми радостные и приятные, а для тех, кто нас мучил, не очень. Сначала земля два раза вздрогнула, раздались гулкие удары, а с потолка на наши несчастные головы посыпался всякий мусор. Все забегали и закричали, как это обычно бывает в случае, если кого-то настигает очень неприятная неожиданность – но все это было только началом последовавшего за этим веселья. Неожиданно суета наверху усилилась, и в крики отчаянья начали вплетаться такие звуки, будто кто-то часто-часто рвал басовую струну на арфе. Что-то вроде: «пиу-у-у», «пиу-у-у», «пиу-у-у».