Храм воспитания
Шрифт:
Однажды в рейтинге радиослушателей он получил на целых 30 % голосов больше, чем другие, русские, участники передачи.
Понятно, что Майкл не просто так зубрит нашу фразеологию. Хочет понравиться аудитории и перещеголять соучастников ток-шоу. Но, наверное, хочет также продемонстрировать уважение к нашему языку. Почему же такого стремления что-то не видно у наших соотечественников на голубом экране, чья речь, может быть, и точна по смыслу, но удивительно однообразна и пресна средствами речи?
Тут возникает нехороший вопрос: почему наши постоянные участники дискуссий не пересыпают речь родными русскими идиомами?
Однажды Майкл решил показать, что ничуть не хуже русских знает нашу замаскированную ненормативную лексику. Использовал при этом самое невинное словечко – «пипец». Телеведущая его, конечно, мягко пристыдила, а вот аудитория отреагировала аплодисментами.
Майкл Бом – о Трампе: «Как только он открывает рот, он начинает ломать дрова».
«С какого бодуна они ввели войска?»
«Трамп и Ким встретятся как миленькие после того, как обзывали друг друга».
«Без пол-литры не разберёшься».
«Трамп хочет уйти из Сирии. Пусть Россия расхлёбывает эту кровавую баню».
Вот кому можно простить все неправильности языка.
Писать безграмотно – непатриотично
Оптимисты считают, что сегодня мы переживаем бум письменной речи. Мол, огромное число людей выкладывает в Интернете свои мысли и чувства и получает отклики. Да, тексты выглядят ужасно, но люди сами это понимают. Люди осознают, что плохое знание родного языка – отклонение от нормы. Ненормальность эта вызывает у людей и чувство стыда, и желание исправить положение. Так возникла традиция «Тотального диктанта».
Один участник, русский по происхождению, умудрился сделать в 282 словах 273 ошибки. Тех, кто ненамного отстал от этого рекордсмена, тоже хватает. Из обычных примерно 150 тысяч участников диктанта отличное знание орфографии родного языка показывает всего около 2 %. Гнетущая цифра, если учесть, что в диктантах этих участвуют обычно люди, уже работающие над своей грамотностью.
Владимир Познер на пресс-конференции, посвящённой результатам «Тотального диктанта», сказал: «Акция замечательная. Если бы национальная идея была грамотно писать, то в этом был бы патриотизм».
То есть. Если говорить правильно – проявление патриотизма, то что означает говорить неправильно? По логике, это непатриотично. Кто-то скажет: это уж слишком! Ладно, давайте разберёмся. Если вы плохо говорите на родном языке, значит, вы не хотите познавать его. То есть проявляете неуважение к языку и даже к своей стране. Если ваш говор слышат иностранцы вроде Майкла Бома, они вас презирают: вы знаете свой язык хуже, чем они. Если вы говорите неправильно в ток-шоу, вас слышат за границей и тоже удивляются: эти русские не владеют своим языком.
Позорить свою страну и свой народ – разве патриотично?
А теперь добавим справедливости ради. Это всё не новые мысли. Ещё Николай Карамзин писал: «Язык важен для патриота». Известны и слова Константина Паустовского: «Истинная любовь к своей стране немыслима без любви
Что такое воспитанный человек? Это человек, хорошо подготовленный к какой-то работе, какому-то поприщу, какому-то служению. Если же он, пардон, вылез на телеэкран и насилует мои уши, то как можно считать его подготовленным к роли ритора? По каким таким соображениям его показывают стране? Что он добавляет к её достоинствам? Ничего. Он только добавляет её недостатки. Он каждый божий день или вечер показывает стране, какие люди у нас на первом плане.
Попрошу ещё пардону и скажу совсем откровенно. Мне неприятно видеть выступающих с явными дефектами речи, а возможно, не только. Они не просто нудно говорят, у них что-то с речевым аппаратом, они несут заумную ахинею, отчего даже участники дискуссии недоумённо переглядываются: всё ли у молодого коллеги в порядке с мозгами? Сам-то он понимает, о чём говорит?
Нормы мастерства
«До чего ж это тяжёлая вещь – перо!» – восклицал Эмиль Золя. Если бы великому французу пришлось поработать на радио или телевидении, он бы взял свои слова обратно. Языком работать ещё трудней. Но при одном непременном условии: если работать с блеском.
В писательстве фразу можно оттачивать хоть полдня, хоть недели, рукопись – переделывать годами. Романы во времена Золя писались по пять-шесть лет. А радио- и телевизионный жанр – это экспромт. Мысли рождаются мгновенно, на построение фразы требуется несколько мгновений, на произнесение фразы – несколько секунд.
То есть: работа требует высочайшего мастерства, основанного на знании языка (прежде всего), на эрудиции (не менее важно), а также…
Попробуем перечислить, каким требованиям должны отвечать речь и поведение высококлассного радио-, тележурналиста.
Никакой фанаберии, пошлости и цинизма.
Никакого кокетства и всезнайства.
Никакого фиглярства и развязности.
Уместность каждого слова.
Не выглядеть смешным.
Радовать слушателей свежестью мысли и остроумием.
Ни на минуту не забывать, что среди слушателей могут быть дети.
Ошибся – извиниться и поправить себя. Извиниться (если ты ведущий) за участника своей передачи и поправить его.
Следить не только за своими словами, но и интонациями: как бы не опозорить (предать) своё Отечество и свой народ. Опозорить и предать – с точки зрения морали одно и то же.
Как определить дислектора
Между прочим, для того чтобы определить дислектора, вовсе не обязательно агитировать его написать диктант. Достаточно завести при нём разговор о состоянии русского языка. Реакция будет такой: ничего страшного, всё нормально.
Дислекторы не видят разницы между «влезать» и «влазить», «дан» и «даден». Ведущий одного из главных наших телеканалов не видит разницы между словами «говорить» и «разговаривать». Каждый вечер от него можно услышать типа: «Ну, о чём ещё мы будем разговаривать?» «Говорить» в этом контексте – это что-то обсуждать. Так что «разговаривать» здесь совсем неуместно. А совсем недавно один из популярнейших корифеев эфира употребил слово «падшие» вместо «павшие». Но попробуй указать им на эти ляпы. Все попытки защитить язык от подобных искажений кажутся таким высокопоставленным дислекторам нелепым занудством.