Храм
Шрифт:
Спустя четверть часа блужданий, они вышли на галерею, опоясывающую большой, как в их трапезной, зал. На стенах, в железных клетках тускло мерцали невиданные лампы, длинные и тонкие, дающие холодный белый свет.
Пол в зале оказался провален, а глубоко внизу, среди каменного лома и остатков колонн, почти засыпанный землей, сиял большой, не меньше трех метров в диаметре, диск. В оправе из потемневшего железа и толстых, словно лианы, кабелей, он походил на гигантское мерцало.
Воздух наполнился приглушенным, едва слышным гудением.
Охотники
Свист мучился навязчивым дежавю, ему казалось, что он видел этот зал, лампы и вот этот непонятный реликт, что светился там внизу.
— Здесь нет ни одного черного мерцала, — заметил Пластун.
Свист огляделся.
Стены и потолок зала были чисты.
— Там! – крикнул Пластун, указывая куда-то вверх.
Охотник проследил, куда указывал его наставник. Но обнаружил лишь ряд темных окно под сводом потолка.
— Что там было? – Свист испуганно озирался.
Обессиливающий страх норовил усадить его на пол, вырвать оружие из дрожащих пальцев.
— Уходим. Быстро! – Пластун потянул напарника к выходу. Ноги того не слушались, он несколько раз чуть не упал.
Добравшись до коридора, ведущего в зал, где они первый раз нашли злосчастное мерцало, Пластун поднял лампу повыше, старясь подсветить путь. Тут же что-то темное ринулось обратно в глубокую тень.
По залам Запретного Дворца разнесся протяжный, утробный вой. Звук, который не раз слышали охотники сразу после заката – голос ночи.
В отличие от других звуков, этот зов разнесся по пирамиде с потрясающим проворством.
Тело вновь слушалось Свиста и он, обгоняя Пластуна, понесся по направлению к выходу. Молодой и легконогий охотник быстро оторвался от медлительного учителя, на короткий миг, оказавшись в темноте. Что-то пронеслось перед глазами. Что-то еще более темное, нежели мрак подземелья.
Обжигающая боль была последним что он запомнил.
17
Он вдохнул свежий, пахнущий чем-то терпким воздух и сладко потянулся. Сквозь веки был виден мягкий солнечный свет, заливавший все вокруг. Ему было хорошо и уютно.
Тянущая боль в плече тут же выдернула его из блаженной дремы.
Свист сел на кровати, огляделся, инстинктивно прикрывая левой рукой раненое место. Он находился в комнате Звездочета, в которой обычно принимали больных или раненых – тут он бывал не раз. За распахнутыми окнами стояло погожее утро, куда-то на запад уходили тяжелые тучи, оставив по себе прохладу ночного ливня.
Поодаль, в своей постели, залихватски храпела Гроза. Рядом с кроватью в плетеном кресле, уронив усатую голову на грудь, мирно спал Орех.
Свист успел умилиться трогательной заботе о нем старшего товарища, и даже проникнуться искренней благодарностью, но потом подумал, что старый лис, всего на всего, хотел первым выудить из Свиста все, что можно. Видать, рассказ Пластуна не сильно
В том, что узкоглазый наставник жив, Свист не сомневался – иначе каким образом он бы оказался в лекарской палате, живым и почти невредимым.
Кстати, о повреждениях.
Свист осмотрел перевязанное плечо. Следов крови не было видно, рука двигалась нормально, пускай и ощутимо побаливала. Значит, кости целы.
Свист чувствовал острую необходимость посетить уборную. Он спустил волосатые ноги с кровати, пытаясь нашарить босыми ступнями хоть какую-нибудь обувь.
— Проснулся, — прошептали над ухом.
Свист даже подскочил от неожиданности.
— Орех, разрази тебя гром, я чуть было не напрудил в штаны. Которых, кстати, на мне нет, — раздраженно зашипел Свист, косясь на ворочающуюся во сне Грозу.
Вопреки ожиданиям, вечно угрюмый и серьезный Орех расплылся в довольной ухмылке.
— Идем, помогу тебе до горшка добраться, — он подставил плечо. Как оказалось – вовремя – Свист покачнулся, едва не упав.
Они вышли в коридор, задернув за собой полог.
— Сколько я так пролежал? – спросил Свист.
— Почти две недели. Пластун притащил тебя еле живого – Гроза говорит, тебе чудом удалось выкарабкаться, — сказал и почему-то отвел глаза.
Свист неопределенно пожал плечами. Он, конечно, чувствовал некоторую слабость, но признаков смертельного недомогания, едва его не убившего, никак обнаружить не мог.
Он попытался вспомнить, что случилось в Запретном Дворце. Но в памяти всплывали только лишенные эмоций картинки – так он мог вспоминать пустой сон, не имеющий к реальной жизни никакого отношения. Словно события, произошедшие в подвалах заброшенной пирамиды, приключились не с ним самим, а с кем-то другим, после рассказавшим Свисту занятную историю о своих приключениях.
Оправивши естественные нужны, Свист зачерпнул ледяной воды из большой железной бадьи. Водоносы вставали еще до рассвета, наполняя водой три умывальни на разных уровнях Дома. В этой даже было зеркало, висящее на стене и надколотое с одного края. Помнится, когда охотник первый раз увидел себя в отражении, он не мог поверить, что это он сам смотрит на себя с той стороны. Так и сейчас, из зеркальной глубины глядел постаревший лет на пять мужчина с осунувшимся лицом, бледной кожей и запавшими глазами.
После утреннего туалета Свист обратился к Ореху, ожидавшего его за порогом умывальни:
— Помоги мне перебраться к себе.
— Не вопрос, только сначала покажись Грозе, иначе, сам понимаешь, она мне все усы повыдергивает.
Свист покосился на товарища, бережно поддерживающего его. Даже в шутку Орех никогда не признавался, что кого-то боится, уж тем более крикливую и взбалмошную женщину. Гроза, как только увидала стоящего на ногах Свиста, окружила того паутиной навязчивой заботы и громких стенаний о безразличном отношении к своему здоровью. Свист стерпел.