Хранитель ключей

Воль

Фото. Фото. Ещё одно. И ещё парочку с коллегами по цеху.

— Какой у тебя интересный кулон! — заметила Ким Соль-а, актриса тридцати лет, играющую её соперницу на экране в новом проекте. Она указала на украшение в виде белого вычурного ключа с зелёной выемкой, выгодно выделявшийся от костюма и ещё больше привлекавший внимание.

— Да, фанат подарил, — они прошли в зал, где должна была состояться церемония награждения.

— И ты перед камерами надела подарок? Может, вы с этим фанатом очень близки? — по-дружески боднула Чжи-вон Ким Соль-а.

— Нет, что ты! Просто подвеска подошла под

образ, — улыбнулась девушка и принялась здороваться с репортёрами, фотографироваться и не волноваться, что что-то пойдёт не так.

***

— Чжи-вон, ты потрясающая! Ты в топе, — менеджер ворвался в её квартиру. — Директор ликует. Ты знаешь, сколько предложений рекламы посыпались на нас?

— Я устала, — протянула актриса, зевая. Она сидела на своём пушистом бежевом диване и отдыхала. На столике стояла долгожданная статуэтка.

— Директор хочет отпраздновать твою победу. Он снял клуб на всю ночь.

— Там так шумно, — всё ещё тянула гласные Чжи-вон. — Что у нас по расписанию?

Голова кружилась от ночных оваций и криков. Чжи-вон страдала в машине, на фотосессии, продолжая улыбаться, позировать. И так до вечера. А там и вечеринка.

Огромное грохочущее помещение убивало актрису. Она в ужасе отказывалась от выпивки, но пила с директором, слушая его хвалебный оды: «Появилась эта звёздочка, и осветила нам дорогу к Олимпу» или «Кто бы мог подумать, что наша милая дьяволица так скоро придёт к успеху?». Она не желала танцевать, но её упрашивали.

К ещё большему несчастью, перед глазами всё плыло и ходило ходуном, но девушка продолжала стоять на ногах и улыбаться. В почти обморочном состоянии дошла до туалетов, влезла в кабинку и наклонилась к унитазу, рвало. Бледными ручками дотянулась до смартфона и вызвала менеджера. Стоило только выйти, как кошмарный вечер дошёл до кульминации.

— Ты, дрянная девчонка, где ключ? — когти впивались в шею до крови. Она глядела замыленными глазами в мужское, но нечеловеческое от безумств и неоновых огней, лицо. Она хваталась, дёргалась, ныла, а её встряхивали, сжимали. — Где ключ? — хрипел человек удерживая; руки потянулись к его лицу. Щёлк. И несколько полос украсило его от щеки до лба. — Сука!

Всего мгновение. Она высвободилась и побежала на выход, но была сбита. Её откинули с размаху в зеркало. Последнее, что помнила Чжи-вон, так это трещины, по зеркалу и по себе.

Менеджер застал актрису изодранной, избитой и почти не дышащей. Она была почти полуголой, ткань с кровью — повсюду, что привело мужчину в бешенство. Она заорал «на помощь», подлетел к обезображенной девушке, подхватил её и со слезами на глазах выскочил из туалета. Минута. Клуб стих. Поднялась паника.

Люди из агентства потребовали закрыть помещение, они чуть ни накинулись на охрану, не уследившей за безопасностью. Директор компании развлечения схватился за сердце, увидев ужас, а не девушку. От её красоты почти ничего не осталось: одни гематомы, шрамы, синяки. И в больший страх вызывала рассечённая бровь и струйка крови со лба.

Актрису в срочном порядке увезли в больницу, а оттуда прямиком на операционный стол. Директор отдал приказ всем молчать, а сам отправился в комнаты охраны смотреть записи с камер наблюдения.

Ночь была испорчена зверством, которого его

не знали в Южной Корее.

Вскоре, уже в полицейском участке, директор узнал, что была повёрнута вверх днём квартира Чжи-вон, что вызвало лютый шок. Дела были связаны, актриса находилась в больнице, а у них не было ни намёка на напавшего.

— Заткните журналистов! — орал в трубку директор, а сам видел, как поднимался гул в участке. Начали доставать и их. Как чума, по всей Корее, началась паника, переживания, ненависть и зависть к актрисе Хван Чжи-вон. Тысячи жестоких комментариев, смешанными со словами поддержки, полились на менеджеров, актрису, компанию.

Менеджер вместе с матерью актрисой дежурили у операционной почти всю ночь, падали, пили выпадающий из рук кофе.

— Мы её спасли. Есть вероятность, что она не сможет ходить, — сказал врач и ушёл. Переживающие осели на пол и завыли.

— Что теперь с нами буде-ет? — причитали они, ожидая иски на миллионы.

На странице Хва Чжи-вон появился миллион новых комментариев. У клуба собирался народ с плакатами, как и у больницы. Всё, как всегда, как при любом скандале.

***

Хва Чжи-вон приходила в себя медленно и мучительно. Она не хотела просыпаться, помня случай в клубе предельно чётко. Она не пыталась даже открыть глаза. Она была морально раздавлена и физически уничтожена.

Когда после недель уговоров, менеджер с пропеллером вместо ног дал ей зеркало, актриса потянулась к проводам, вырвала их и захотела убить себя.

— Всё кончено! Моё лицо! Моё лицо! — орала она, а её крик слышали медсёстры и другие больные.

— Ты хотя бы жива. И даже ноги двигаются. Чжи-вон, — звал её менеджер, а после мама, но она кидалась на них, просила бога повернуть время вспять. После дозы успокоительного, ей стало легче. Она продолжала ненавидеть, но уже не хотелось ни рук поднимать, ни себя душить. Психологи долго с ней говорили, направляли жизнь в новое русло. Заживали раны.

В Интернете до сих пор появлялись с комментариями, где фанаты просили ей поскорее выздоравливать и снова радовать их с экранов. К сожалению, подобные сообщения оставляли куда больше шрамов, чем удары насильника, лица которого никто не видел. Его не засняли камеры. Совсем. И дома тоже. Он был. Это был темноволосый мужчина. Не чисто европейской наружности. И всё. Это всё, что узнала полиция, и то благодаря хорошей памяти Чжи-вон.

Органы правопорядка, сотрясавшиеся общественным мнением, проверяли всех приезжих и улетевших за последние две недели после рокового события, но это ничего не дало. Никто. Никто не подходил под параметры. А если подходил, то у того имелось железобетонное алиби.

После двухмесячного лежания в больнице Джи-вон оказалась в собственной квартире и не узнала её.

— Мы собрали в коробки всё, что было разбито, — сказала мать, показывая на десяток синих коробок. — Осмотри их и скажи, что исчезло.

— Где статуэтка? — почти в безумии Джи-вон дошла до полки, куда поставила, когда уходила, драгоценную вещь. Она прикоснулась к звёздным выступам и заплакала. Девушка продолжала быть уродливой. Она только-только смирилась, что наступил конец её карьеры, но эта звезда напомнила о самых счастливых моментах в её жизни, а её мечтах и планах.