Хранитель Ллинн-Хейма
Шрифт:
– Спасибо, Наэлл. Это точно?
– Кому, как не мне, пятьдесят лет пробегавшему в кошачьей шкуре, знать все про кошек.
– Про кошек?
– хихикнула я.
– Злая ты! И меня не любишь!
– Наэлл обиделся и ушел.
Все еще хихикая над гренном, я достала котенка из-под кровати.
– И не правда! Ты самый красивый! А как бы мне тебя назвать? Красавчик?
Зверь скорчил такую морду, что я сразу поняла, что это имя ему не по вкусу.
– Ну не страшилкой же тебя звать. Ты не страшный.
Котенок зашипел и зафыркал,
– Тогда я буду звать тебя Страх. Вырастешь и все тебя будут бояться!
Котенок ткнулся мокрым носом мне в шею, почмокал и уснул.
Дани разбудила меня незадолго до рассвета. Советница ничего не стала объяснять, просто поманила за собой. Памятуя о том, что Леен пообещал что-нибудь разузнать, я безропотно оделась и последовала за гилонн. Оказалось, что этой ночью не спим не только мы. Всюду с факелами и свечами мелькали возбужденные горожане и гости столицы. Они шли куда-то от дворца к окраине, туда, где не было жилищ в холмах, а только росли деревья-дома и Кенн-Лиш, древесные башни.
Солнце вставать еще и не собиралось, только на востоке звезды побледнели, а небо слегка посветлело. Густую траву усеивала роса, тут же промочившая мои сапоги. Юбка тоже намокла и теперь тяжело и неприятно похлопывала по ногам. Я поежилась, зевнула, обхватив себя руками, и спросила у Дани.
– Долго нам еще идти?
– Нет. Мы уже почти пришли. Тихо.
И тут я заметила Леена, а рядом с советником какого-то тощего старичка. Он ни минуты не мог постоять на месте, махая непропорционально длинными руками с узловатыми суставами. Седые редкие волосы на голове деда развевались и вставали дыбом, как на одуванчике. Одежда, состоящая казалось из одних семян, орехов, желудей и листьев, шелестела и непонятно каким образом держалась на приятеле Леена. Впрочем, приглядевшись, я поняла, что эта парочка весьма похожа и скорее всего они выходцы из одного народа.
– Кто это?
– шепотом поинтересовалась я у Дани. Окружающие нас ллиннэх молчали, поэтому мой вопрос прозвучал достаточно громко. Старичок-одуванчик подпрыгнул, да так высоко, что мне показалось, будто он сейчас взлетит.
– Кто здесь?
– уши у него были не больше детской ладошки, из пушистой шевелюры выглядывали только пушистые кисточки.
– Кто здесь меня не знает?
Дани вытолкала сопротивляющуюся меня к старичку.
Выцветшие почти до белизны желто-зеленые глаза уставились на меня из-под набрякших морщинистых век. Грубая потемневшая от времени кожа казалась корой. Длинный прямой нос с большими, как у лошадки, ноздрями зашевелился.
– Девчонка!
– разозлился дед. Видимо он считал, что его в Ллинн-Хейме должна знать каждая кошка. В руках старичка оказалась разлапистая палка длиной где-то в полтора локтя, к обрубленным веткам на конце был привязан необработанный кристалл горного хрусталя, светившийся изнутри мягким, почти невидимым серебристым светом. Дед замахнулся на меня своим странным жезлом, но Леен перехватил его руку.
– Успокойся, Вараул. Она
– Мальчишка!
– озлобленно фыркнул старичок. Действительно, по сравнению с одуванчиком, Леен выглядел еще очень даже молодым и крепким.
– Может вы и в самом деле представитесь?
– я тоже понемногу начала сердиться.
Старичок недоуменно покрутил головой, потом повернул хмурое лицо ко мне.
– Я тут один. Или ты и его не знаешь?
Я сначала не поняла, что мой странный собеседник имеет в виду, потом догадалась и с трудом сдержала неуместное хихиканье.
– Это вежливое обращение такое.
На секунду старичок задумался.
– Это глупое обращение! Я здесь один, и обращаться ко мне изволь как к одному.
– Хорошо. Как скажешь.
– То-то же! Молодец!
Ко мне вновь вернулось хорошее настроение, подкармливаемое любопытством.
– Но кто же ты? Я не все знаю о Ллинн-Хейме, поскольку выросла в другом месте.
– Это не делает тебе чести!
– фыркнул вредный дед.
– А я, - он приосанился, отчего его странная одежда забренчала, - Вараул. Старший жрец нэвеев. И прадед этого оболтуса, - Вараул указал на Леена.
Про нэвеев мне приходилось слышать. Повелители растений. Но вживую видеть не приходилось, я считала этот народ легендой, даже не подозревая, что один из советников Нэвей.
– Очень приятно, а я Синнора.
Старичок нахмурился.
– Я знаю, что ты синнора. Зовут тебя как?
– Так и зовут. Синнора.
– Глупо. Меня же не зовут Нэвей.
– Всякое бывает, - пожала я плечами.
– Уважаемый Леен хотел посоветоваться с ва... тобой насчет происходящих событий?
– Конечно со мной! Куда вы без меня?!!
– неожиданно Вараул мне подмигнул.
– Так что у вас, глупышей, случилось?
Ллиннэх, коих набралось довольно много, слушали с открытым ртом.
Вараул кивал в такт моим словам.
– Фонари, значит, погасли?
– Да.
– Неудивительно. Они же из смолы домашних деревьев делаются. Эй, вы там!
– обратился дед к окружавшей нас толпе.
– Как ведут себя деревья?
– Недружелюбно, - поежилась полная невысокая женщина гилонн со смешными короткими косичками.
– А некоторые и вовсе не отвечают!
– встрял тощий мужчина с невероятно прекрасным лицом, явно сарино.
Ллиннэх загомонили, жалуясь на предательство своих любимых жилищ.
– Тихо!
– Вараул воздел руки.
– Я все понял!
Мгновенно вокруг установилась тишина, только шумел в кронах ветер, да где-то далеко тявкала лисица.
Нэвей потряс в воздухе жезлом, засветившимся чуть-чуть ярче, пропел что-то. Голос его из надтреснутого старческого фальцета стал глубоким и мелодичным.
Кроны деревьев ответили тихим шепотом. Вараул вприпрыжку, высоко поднимая колени, подбежал к одному из деревьев, постучал по стволу жезлом, застыл на мгновение, прислушиваясь к раздавшемуся гулу, потом поскакал к следующему.