Хранитель пограничной крепости
Шрифт:
Ни на миг у Орешка не возникло желания рассказать всю правду. И даже не потому, что был он беглым разбойником, обобравшим чужой шатер. Просто сказанное не смогло бы послужить ему оправданием. Он совершил – плевать, что по неведению, – одно из самых мерзких преступлений. Знаки Кланов – святыня для всех, от короля до последнего раба. Однажды в жизни Орешек проявил неуважение к этим знакам – всего лишь неуважение – и чудом остался жив…
Как ни странно, воспоминание о прошлом кошмаре помогло победить кошмар нынешний. Голова прояснилась.
Мелькнуло спасительное: ведь и раньше Орешку доводилось выдавать себя за других людей, в том числе и за высокородных господ: на сцене! Правда, даже в роли Сына Клана он, конечно, не надевал одежды со священными знаками…
И все-таки это лишь спектакль, очередной спектакль… хотя в случае провала актер погибает.
Да, но кто говорит о провале?!
Орешек приосанился, чуть откинулся в седле. Страх почти исчез. Играть роль – любую – дело привычное! Этим болванам нужен Сын Клана? Они его получат! Конечно, лишь до тех пор, пока не подвернется случай удрать…
Но до чего изобретательна Хозяйка Зла! Ух, что она для него измыслила… ух, сунула мордой в трясину! Ни о чем подобном в Грайане давно никто не слыхал…
Никто и не услышит! Уж об этом-то он, Орешек, позаботится!
Дорогая цена за поясок, дорогая… Кстати, если пояс предупредил о Подгорных Людоедах, почему на этот раз сплоховал? Не потому ли, что всадники приближались без злых намерений?
Орешку вспомнилось, как легкомысленно брякнул он в той проклятой пещере: «Что же Многоликая обо мне не позаботилась? Я б ей спасибо сказал…»
– Ну, спасибо! – негромко промолвил Орешек. – Ой, спасибо!
Десятник Сайвасти вскинул голову, принял слова господина на свой счет и польщенно заулыбался.
Вскоре русло ручья отклонилось к югу, а перед всадниками вынырнула из кустарника узкая горная тропа. Неровная и каменистая, она заняла все внимание верховых и отвлекла Орешка, весьма скверного наездника, от лишних мыслей. Он совсем успокоился к тому времени, когда тропа, вильнув, влилась в широкую дорогу, на которой вполне могли бы разминуться две телеги. По обеим сторонам дороги вгрызлись в камень могучие темные ели. Дождь прекратился. Орешек откинул капюшон, поднял голову.
Горная гряда, пересекавшая впереди дорогу, плавно перерастала в грозную зубчатую стену. Это впечатляло: вековая мощь скал, помноженная на мощь укреплений, возведенных человеческими руками. Четыре башни четко вырисовывались в небе, а над ними аркой стояла такая большая, такая яркая радуга, что Орешек тихо воскликнул: «Вей-о-о!»
– Добрая примета, – тихо сказал кто-то из солдат, а другой отозвался:
– Это здесь часто бывает…
Так открылась перед новым Хранителем крепость Найлигрим – Ворота Радуги.
10
Комната, некогда уютная, была беспощадно разгромлена. Пышные драпировки,
И еще один предмет уцелел от разгрома. Великолепное зеркало продолжало сиять, отражая комнату, в которой только что бушевала разъяренная стихия… а также саму «разъяренную стихию» – высокого статного человека с растрепавшимися черными волосами, свирепо озирающегося в поисках еще чего-нибудь, что можно расколошматить.
И самым краешком зеркало отразило длиннорукого коротышку, который в ужасе прислонился к дверному косяку, стараясь не подавать признаков жизни.
Шайса никогда не видел таким господина, которому служил восемь лет.
«Безымянные, что могло случиться… что случилось? Да он ли это? Шерсть на загривке дыбом и все клыки в пене!..»
Словно прочтя его мысли, Джилинер оглянулся. Тонкие черты лица были искажены гримасой, губы подергивались, но из взгляда постепенно уплывало безумие, оставляя после себя боль и горечь.
– Ты опоздал, – сказал маг севшим голосом, – опоздал к началу представления. Много потерял.
Он обернулся в поисках кресла, наткнулся взглядом на кучу обломков и криво усмехнулся.
Шайса рухнул на колени, вскинул ко лбу скрещенные запястья.
– Чем могу я служить своему господину?
– Встань, – устало отозвался Джилинер. Он быстро становился прежним. – У меня выдался скверный день… вернее скверные четверть звона.
– Кого я должен убить за это?!
– Если и убьешь, то не сейчас… О, часы уцелели! Это хорошо. Они живут в моей семье второе столетие, жаль было бы разбить их в припадке злобы. И зеркало я не тронул – тоже хорошо.
Мозг Шайсы раскаленной иглой пронзила страшная догадка.
– Шар… Большой Шар… Что с ним?! Он…
– Думай, что говоришь! – напряженно откликнулся чародей. – Да я скорее глаза себе вырву, чем причиню ему вред. Вон он, в углу, под покрывалом…
Шайса протяжно вздохнул – как смертник, узнавший об отмене приговора.
Джилинер повернулся к зеркалу и всмотрелся в собственное лицо, точно пытаясь разглядеть за ним что-то иное, ускользающее, враждебное.
– Я попытался поработать с драконом, – заговорил он холодно и отстраненно. – Сильный старый ящер, послушался меня с первой попытки. Я вытащил его через врата в Соленых скалах – это неподалеку от Ашшурдага – и вел над побережьем. Хотел перехватить купцов, но на ходу изменил задание. Уж очень удачный случай подвернулся…