Хранитель понятий
Шрифт:
Двое в черном кашемире вышли на середину зала, завертели башнями.
– Вон он, за угловым, у кадки с фикусом, – палец, обтянутый черной перчаточной кожей, вытянулся, указывая путь. Танковой походкой нетерпеливые клиенты двинулись на цель.
За столом лакомились ресторанной хавкой под красное вино и разговор тоже двое. Но не в пальто и не одни лишь представители мужской половины.
Слаженно хрястнули дружно оседланные стулья.
– Привет, Шрам, – сказал первый «кашемировец». Второй промолчал и как-то делалось ясно, что будет молчать
– Столик занят, Карбид, – наколол на вилку кусок антрекота, ножом намазал соусом и отправил в рот Шрам. Равнодушный, холодный, собранный.
Карбид по хозяйски поерзал на стуле:
– Теперь занят.
Спутница Шрама, испуганно сжавшаяся от последних слов незнакомцев, и взгляда-то ихнего пока не удостоилась. А напрасно. Ли Чунь – симпатичная вьетнамочка. Как и все вьетнамки – маленькая, чернявенькая, узкоглазая, с подростковой грудью, но в отличие от большинства соплеменнниц лицом мила, нос и губы тонкие, ноги стройные, а попка аппетитная. А уж верткая! Но что «кашемировцам» смотреть на бабу? Маруха и маруха, полно их шастает.
– Извините, Сергей Владимирович, я бы хотел спросить... – Это подоспел мэтр в робком сопровождении вышибалы.
– Вали, халдей! Живо!
Но мэтр ждал распоряжений не хама в кашемировом пальто, а Шрама.
– Нормально, Петрович. Я сам утрясу. – Сергей посмотрел на метрдотеля, задержав взгляд на разбитой губе.
Главный над официантами пожал плечами и с грустной покорностью отвернулся от стола.
– Просто так людей обижать не следует, Карбид, – Шрам продолжил резать антрекот. – Когда-нибудь обязательно аукнется. Сразу видно, что ты зону не нюхал, первейших правил не знаешь. Ну, так ведь ты же у нас из спортсменов.
Если «у нас» прозвучало иронически, то «спортсменов» – гнойным плевком.
– Зоной понтуешься, Шрам? Парашей хвастаешься? Туберкулезом еще пофорси.
Шрам знал о вчерашнем сходняке. Вензель позвонил и напел, только из гостиницы высвободился. Упомянул за генеральный облом Карбида. Намекнул, де Карбид с придурью и гонором. И вот Карбид здесь. Логика Карбида простая, спортсменовская: он почуял, что выпал с делового уровня в аут. Теперь его по-тихому, по быстрому замнут-загасят. Воевать со всеми он не осилит. Или, вернее, сможет, только если овладеет списками. А подход к спискам у Шрама – и вот Карбид здесь.
Волну гнать Карбид предпочитает по-спортсменовски, тупо, на два хода: наехать и напугать, не отдадут – месить, пока не отдадут. В ресторан он заявился, чтобы надавить на Шрама, показать, дескать достанет, когда захочет, и тут же предложить скорешиться на списках против всех. Не добившись желаемого олимпийский резерв должен начать взрывать машины, стрелять по окнам, гасить по очереди ближний круг Шрама и каждый раз после наезда звонить: «Не передумал еще?». Спортсмен, одно слово.
– А ты туберкулеза не боишься? – Шрам, прожевав антрекот, запил красным вином. Настоящим грузинским вином, разлитым в городе Хашури. –
– Хватит пурги, Шрам! Базар у нас будет серьезный и конкретный.
– А чего ты по фене пыжишься выдавать, если не мотал. Давай – ботай по-спортивному. Может, ты тогда со мной и чифирь будешь пить, кто кого перепьет? Я ж, как ты верно напомнил, из сидевших. Ресторан чифирем заканчиваю. Или слабо? Или здоровья не хватит?
Никто не запрягается «на слабо» так легко и просто, как матросы, спортсмены и дети.
Сергей поднял руку, приглашающе махнул ладонью. Будто черт из табакерки, у стола вырос официант.
– Нам чайничек чифиря. И чтоб наготове всегда пыхтел новый чайник, пока не дам отбой. Чай индийский из пачек со слоном. Бульенить из расчета полпачки на кружку. Кружки алюминевые. Вопросы?
– Со слоном? – переспросил официант для того чтобы взять паузу и уяснить, всерьез они делают заказ, или прикалываются над ним.
– Со слоном, со слоном.
– Сейчас будет, сделаем. – Отбегая, официант услышал, как один клиент другому сказал:
– Ну, что, Карбид, засрешь чифирь со мной на равных глотать?
В ресторанном закулисье, где официант чувствовал себя, как боец в родном тылу, он наткнулся на мэтра, уныло бродящего по помещениям.
– Петрович, эти чифирю захотели.
– Чего ты мне докладываешь? – взвился всегда спокойный Петрович. – Иди делай! Делай все, что скажут.
Мэтр, отняв от губы салфетку в красных размытых точечках, прошел к выходу в зал. Прислонившись к косяку, он оглядел свою землю. Другими, невсегдашними глазами оглядел. Как чужую территорию в бинокль оглядел. И отсиживаться ему сегодня в засаде, руководить отсюда, лишь в экстренных случаях выбираться в зал, пугая клиентов разбитой физиономией.
Мимо начальника балетными кузнечиками проскакивали подчиненные с подносами и без. Наконец и Ромка потащил чайник козлобаранам этим, а еще зачем-то две алюминиевые кружки. Эх, подпортил себе репутацию Сергей Владимирович в глазах мэтра. Такой хороший клиент и такие паскудные друзья.
Ясно, что сейчас спрашивает у клиента услужливо склонившийся Ромка – «Вам разлить?». Отослали. Может, с чифиря своего им поплохеет. Не в ресторане, конечно, а в машинах, летящих на полному ходу... И мэтр, отлепившись от косяка, пошел жаловаться на жизнь Шуне-повару.
– Ну, поехали, спортсмен.
Оторвались от стола алюминиевые кружки. Не чокаясь, пришвартовались к губам. Обежг кожу нагретый металл. Зажурчала по пищеводам жидкость цвета гуталина.
Чифирь знакомо врезал по мотору и по шарам. Ек-ек-макарек – стало бить чечетку сердечко. Нервишки выстроились по струночке, хоть «Мурку» вместо балалайки на них бацай. И сосудики-то, сосудики оттяжно расширились, стали, будто жерла у гаубиц. И заплескалась кровушка вдоль по сосудикам с запрещенной ГИБДД скоростью.