Хранитель талисманов I
Шрифт:
– Ясно, – с сожалением произнёс Рир, – прости.
Велехов отмахнулся. Дела давно минувших дней.
Табуретки стояли, готовые к выносу из комнаты, только Рир задержался ещё на минуту, найти в шкафу чистую футболку. Свою снял, бросил на кровать.
И Никита увидел на его плече рисунки. Вернее…цепочки изящно выполненных букв и символов, соединённых друг с другом в непрерывный орнамент. Они начинались на груди справа, – символом в виде скрещённых топоров, заключённых в круг, огибали правое плечо, и шли на лопатку. Казалось, надписи нарисованы серебряной и чёрной краской, но вглядевшись в один из символов, похожий
Рир, заметив взгляд парня, торопливо оделся. Он, видимо, забыл об этих надписях, да и боли не чувствовал, похоже.
– Ивану не говори, ладно? – попросил он. – За то, что ты это видел, он меня… не похвалит.
Никита кивнул в знак согласия, но любопытство взяло вверх, и он спросил:
– А что это?
– Раз уж всё равно увидел… – Рир ещё раздумывал говорить или нет, но всё-таки ответил: – Моя родовая надпись.
– И что написано?
– Ну… если совсем просто, то: Риран Черноснежный, оборотень-волк, матери второй сын, старший брат двух. Целиком читать долго, там вся история, – парень отмахнулся. – Какому клану принадлежу, кому служу, в общем, на весь вечер.
Он улыбнулся, глядя на выражение лица Никиты. После такого ответа тот не смог сформулировать уточняющего вопроса и растерянно смотрел на Рира.
Парень, пользуясь этим, невозмутимо подхватил табуретки:
– Пошли, я есть хочу.
Когда они вернулись, стол уже начали накрывать. По всему дому расходились вкусные запахи жареной рыбы, печёной картошки и грибов. Девушки переоделись в синие сарафаны и теперь, как бабочки грациозно порхали у стола.
Все расселись. Сердцебиение Никиты участилось, когда за стол села Арнава и улыбнулась ему. Синий сарафан оттенил цвет её глаз и серебро волос, пышно обнявших плечи. Смотреть на неё можно было бесконечно.
За стуком ложек занялся разговор.
– Мы завтра к озеру купаться или баню истопим? – спросил Рир.
– Здесь лучше, попаримся, – ответил Димка. – Никит, ты как?
– Мне нельзя, – вздрогнул тот.
– С баней возиться дольше, – заметил Станислав, – и вставать раньше.
– Мы на отдыхе или нет? – возмутился Рир. – Дай поспать! Успеем.
– Всё, ужинайте, – успокоил разговоры Иван. – Банные вопросы завтра.
Рир, заметив, что внимание Велехова приковано только к Арнаве, толкнул того в бок локтём.
– Ты ешь, давай, – засмеялся он, – голодным останешься.
Никита вздрогнул, улыбнулся, но взгляда не отвёл. Арнава улыбалась в ответ, и чуть щурила свои нереально синие глаза. Не стесняясь, осматривала Велехова. Прямо разглядывала, без всяких приличий. И Никите это нравилось. Хотелось находиться под таким смелым заинтересованным взглядом, и самому смотреть так же, чтобы увидеть всё. Оглядывая Арнаву от пальцев до макушки, Велехов заметил в разрезе её рубашки серебряную цепочку и медальон в виде меча, заключённого в круг, с четырьмя незнакомыми символами на нём. Красивое украшение почему-то привлекло внимание Никиты. Словно это сочетание знаков было ему знакомо, но он ничего не помнил о них.
***
За столом просидели несколько часов. На улице уже стемнело, когда начали уборку, и Софья выгнала Велехова на крыльцо одного, подышать свежим воздухом.
Разговоры
– Шеи неподвижные! Угол поворота головы вместе с корпусом градусов тридцать, не больше! – возмущались парни. – Как сражаться, если голова не поворачивается?!
– И ходят на двух ногах! Попробуй с такой спиной в дугу, да на корявых лапах побегать! Никого не догонишь!
Никита всё пытался понять, почему услышанное кажется ему странным, и сейчас, гуляя в одиночестве по двору, вроде понял. Просто все говорили о простых вещах с таким интересом, словно только недавно узнали об их существовании. Будто газовый котёл – это что-то из области фантастики, а фильмы про оборотней – исторические хроники. Поток эмоций в речи был такой, что Велехов невольно забыл о себе, включаясь в обсуждение так давно забытых вещей. Последние месяцы его главной темой был жёсткий распорядок капельниц, уколов и таблеток. Сам воздух застыл в палате в густое больничное желе, а здесь текла жизнь.
Тёплый ветер шумел в кронах деревьев. На углах дворовых строений покачивались зелёные фонари, накрывая двор прозрачной завесой. А в тёмном небе беззвучно меняли очертания, посеребрённые луной облака.
Тихий треск внезапно нарушил спокойствие. Ветер дунул в спину, словно что-то стремительно пролетело мимо. Никита вздрогнул, оборачиваясь, но никого не увидел. Только наклонилась на мгновение трава у самых деревьев. Стало тихо. Когда кто-то прячется, но внезапно допускает ошибку, то застывает в надежде, что его не услышали.
Ощущение чужого присутствия было очень отчётливым. Велехов попятился к дому. Показалось, что едва слышный, не разборчивый шёпот двумя, тремя словами рассеялся в темноте. Примятая трава поднялась, но больше ничего не пошевелилось. Чтобы это ни было, оно ушло вверх вместе с ветром.
Никита успел сделать ещё пару шагов, как вдруг… все суставы сдавила резкая боль. Целый день не мешая, она внезапно напомнила, что он болен! И рано расслабился! Почти пятнадцать часов без лекарств!
Тело онемело в ту же секунду и ноги перестали держать. Велехов опустился на колени, вытащил непослушными пальцами упаковку таблеток, но сразу выронил её в густую траву. Мир перед глазами поплыл в разные стороны, от приступа тошноты рот наполнился слюной, и сердце, словно медленный колокол, ударило с такой силой, будто хотело выбить ребра изнутри. Никита с ужасом понял, что с ним. Кровоизлияние в мозг. То, чем заканчивается его болезнь, рано или поздно. И это происходит прямо здесь, сейчас. И он ничего не может сделать. А значит, умрёт через минуту на траве у дома Ивана.
Но чьи-то руки внезапно обняли его. Холодная ладонь легла на лоб, мгновенно успокаивая головокружение и тошноту. Велехов, тяжело дыша, отплевался от слюны, смог сесть. Темнота перед глазами посветлела, и он, наконец, посмотрел на обнимающего его человека. Арнава крепко держала его в объятиях и близость девушки странно опьянила. Всего минуту назад смерть отступила на шаг и до сих пор бродила рядом, но Никита забыл об этом в то же мгновение, как встретился с глазами Арнавы. В окружающей тьме они снова мерцали, и в них опять чудился тот мистический водоворот, втягивающий сознание в бездну.