Хранитель времени

Элбом Митч

Сара пихнула подарок в карман пальто, чувствуя головокружение и ноющую боль в животе. Ей отчаянно хотелось набрать номер Итана, но внезапно она осознала: это конец. Нельзя ни позвонить ему, ни увидеться с ним; все кончено, кончено навсегда. Ее тело обмякло, как брошенный мешок риса. Она повалилась на землю и разразилась рыданиями. Грудь у нее заболела от натуги, гравий впился в колени и ладони. Сара так и стояла на четвереньках, пока охранник из «Данкин Донатс» не открыл дверь и не рявкнул: «Эй, что ты там делаешь? Иди отсюда подобру-поздорову!»

Сара, пошатываясь, поднялась

и побрела к дому нетвердой походкой. Сердце, расколотое на две половинки, становится тяжелее; оно разламывается в груди, словно самолет, потерпевший крушение. Сара тащила обломки своих надежд вверх по лестнице, ведущей в спальню, но ей казалось, что она падает вниз — в глубокую темную яму.

57

Дор сидел на крыше небоскреба, болтая ногами. Внизу простирался громадный город — великое множество крыш, шпилей и освещенных окон.

Властитель времени держал в руках песочные часы, не переворачивая их, и оно текло в своем нормальном ритме. Он думал о напутствии старика.

Те двое нашлись. Он следил за ними в последние дни. Дор неоднократно заставлял мир замереть вокруг Сары и Виктора, стремясь лучше понять их жизнь. Ему удалось кое в чем разобраться. Было ясно, что Деламот, при всем своем богатстве, не в силах справиться с болезнью. А срыв, который произошел с Сарой на парковке, доказывал, что ее чувство к высокому мальчику не встретило отклика.

Однако сложность эпохи сбивала его с толку. Дор родился в те времена, когда еще не изобрели письменность, и если он хотел с кем-то поговорить, то просто шел к нему. Тут же все было иначе. Инструменты нового века — телефоны, компьютеры — ускоряли темп жизни до такой степени, что видимость становилась размытой. Люди постоянно заглядывали в свои устройства, чтобы посмотреть, сколько времени, — именно это некогда пытался определить Дор с помощью палки, камня и тени.

«Зачем ты измеряешь долготу дней и ночей?» — «Чтобы знать это».

Сидя высоко над городом и вспоминая диалог с кудесником, Седое Время осознал, что знать и понимать — не одно и то же.

58

Не надо морфия. Пока не надо. Виктору нужно было держать ситуацию под контролем.

Его дыхание участилось, организм старался быстро избавляться от углекислого газа, чтобы справиться с растущей кислотностью.

Теперь уже оставалось недолго.

Несколько посетителей — в основном партнеры по бизнесу — пришли отдать долг уважения. Нашлись и другие желающие, но Виктор сказал Грейс, что с ними прощаться не хочет, и это было правдой. Но, в сущности, он просто не чувствовал, что близится конец. Последние недели умирающих наполнены страхом и прощаниями, а вот Виктор занимался планированием. У него была своя стратегия выхода. И теперь она включала следующий пункт.

Каждый год 31 декабря Виктор и Грейс по традиции посещали торжественный вечерний прием, во время которого делали крупное пожертвование своему благотворительному фонду. По этой сумме можно было судить о годовой прибыли фирмы Деламота.

— Грейс, ты должна пойти, —

сказал Виктор накануне.

— Нет.

— Тебе нужно вручить чек.

— Я тебя не оставлю.

— Твое присутствие для всех будет много значить.

— Пусть кто-нибудь другой это сделает.

— Но это очень важно для меня, — солгал Виктор.

Грейс удивилась:

— Почему?

— Потому что надо беречь традиции. Я хочу, чтобы ты сделала взнос и в этом году, и в следующем. И надеюсь, еще многие-многие годы ты будешь поддерживать это доброе начинание.

Грейс колебалась. Идея благотворительного приема принадлежала ей. Виктору эта тема никогда не нравилась, из-за чего он даже ссорился с женой. Грейс подумала, что, может быть, теперь ее муж пытается извиниться за прошлое.

— Хорошо, — сказала она. — Я пойду.

Виктор кивнул, по-видимому, с облегчением:

— Так будет лучше для всех.

59

В два часа дня Сару разбудил страшный грохот. Лоррейн барабанила в дверь.

— Сара!

— Что?..

— Сара!

— Я встала!

— Я стучусь к тебе уже пять минут!

— У меня наушники!

— Что происходит?

— Ничего!

— Сара!

— Оставь меня в покое!

Девочка услышала, как мать уходит, а потом упала на подушку и застонала. У нее раскалывалась голова. Во рту был привкус ваты. Хорошо еще, что Лоррейн не было дома прошлым вечером — Сара, вернувшись, стащила у нее две таблетки снотворного и заперлась у себя в спальне. Теперь в висках пульсировала адская боль. Сара с трудом перевернулась на кровати и принялась прокручивать в памяти минувший вечер — что говорила она, что сказал Итан. Девочка заплакала, заметив на стуле завернутый подарок. Она потянулась за ним, швырнула его о стену и разрыдалась еще сильнее.

Сара снова представила, как Итан шагает от нее прочь. Она чувствовала себя беспомощной. Не может быть, что это конец. Неужели они больше не увидятся? У нее должен быть выход из положения…

Стоп. Может, она ему напишет? Возьмет свои слова обратно. Придумает отговорку. Подарок — просто шутка. Она напилась. Проблемы дома. Все, что угодно. В письме ей удастся сдержать эмоции. Она не повторит своих ошибок, не выпалит глупостей, которые отпугнули его.

Сара вытерла глаза.

Села за письменный стол.

Если бы девочка руководствовалась здравым смыслом, она поняла бы, что ей лучше держаться от Итана подальше. Но рассуждениям не было и не будет места там, где властвует первая любовь.

Сара решила не посылать эсэмэску. Она выскочит у него на экране мобильного, он, чего доброго, случайно ее сбросит. Лучше всего отправить ему личное сообщение в «Фейсбуке». Она ухватилась за край стола, думая о том, что написать.

Пожалуй, лучше начать со слов «Слушай, извини». А потом объяснить: совершенно ясно, почему он испугался. Что поделаешь, иногда она принимает все слишком близко к сердцу. Поэтому может ляпнуть что ни попадя. Ему не нужно относиться к ее выступлениям слишком серьезно, что бы она там ни говорила. И все будет хорошо.