Хранитель
Шрифт:
– А если… если не сбился? Если он нас сюда и вел?
– Ухтах?
– не понял Айфер.
– Зачем?
– Ну… Многоликая его знает, не нравится он мне. Глаза такие противные, масленые…
– Приглянулась ты ему, вот и масленые! Ухтах - он ничего, неплохой дядька… показал мне, как играют в «четыре камешка». Вернусь - наших парней научу… и всех обыграю!
– Айфер засиял при мысли о такой великолепной перспективе.
– Все равно я ему не верю! Жаль, языка не знаю, а то б я его, ящера кругломордого, прижала! А с тобой он о чем всю
Айфер и вовсе расплылся в улыбке - от уха до уха.
– А он в еде толк понимает! Я от него такого наслушался… Представляешь, курица с медом и орехами! Или гусь в вине… А вот еще: баранину потушат немного с луком, сладким перцем, черносливом… а потом зальют кислым молоком и дальше тушат, пока молоко не выкипит…
Аранша досадливо махнула рукой:
– Тебе бы только пожрать!
– А ты у нас сроду ничего не ела?
– обиделся наемник и отвернулся, ища глазами поднимающуюся из-за скалы струйку дыма. Но долго обижаться он не умел.
– А у наших, внизу, уже и еда готова…
Аранша пропустила мимо ушей прозрачный намек.
– Не нравится мне здесь!
– упрямо сказала она.
– Трава как из жести вырезана, кусты жесткие, вот-вот на ветру зазвенят. А пустыня… бр-р-р!
– Пустыня?
– снисходительно отозвался Айфер.
– Ты ж ее и не видела толком, мы ее по краешку зацепили. Вот я почти мальчишкой караваны охранял, такого насмотрелся… Я кому сказал, отойди от обрыва!
– Да сейчас, сейчас… что значит - «не видела»? Столько песка, прямо горы… полумесяцами такими, мягкие, как волны…
– Подумаешь, горы! А песчаные бури тебя трепали? Не воздух, а каша из песка, даже солнца не видно… а песчаные вихри от земли до неба - это тебе как? Но поганее всего соляные пустыни. Блестят, как снег, издали на озеро похоже. Если соль плотно слежалась - еще ничего, можно идти. А если сверху корочка, вроде наста, а под ней соляная пыль, тогда хуже. А самая дрянь - если под корочкой топкая грязь, тут уж верблюду не пройти. Бывали и подлее неожиданности…
Айфер не договорил, потому что им с Араншей воочию явилась весьма подлая неожиданность.
Неожиданность гулко ударила в камень рядом с головой Айфера. Неожиданность была в поллоктя длиной, имела железный наконечник и зеленое оперение.
Наемники среагировали не раздумывая. Аранша, обдирая кожу, метнулась в заросли колючих кустов, торчащих над пропастью. Айфер, при всей своей солидной фигуре, ухитрился втиснуться меж прокаленных солнцем высоких камней и стал почти невидим. Первая заповедь воина - не будь, дурак, мишенью!
Бурые чужие скалы ожили. Ящерицами выскальзывали на тропу смуглые люди в серых холщовых одеяниях, с темными повязками на волосах. И запрыгала, заскакала по горам гортанная наррабанская речь:
– Какой баран стрелял?! Живыми брать, только живыми!
Слова эти подбодрили Айфера. Не таясь, шагнул он на тропу и взревел:
– Ар-ранша! Эти придурки нас живыми взять хотят! А ну, спиной к спине!.. Эй, твари, ползите сюда. Выучу вас
И было чего бояться! Отправляясь в путь, Айфер сменил меч на гигантский топор. («Здесь не гарнизон! С чем хочу, с тем и хожу, хоть с дубиной!») И теперь чудовищное лезвие с гулом резало воздух, заставляя пятиться самых отчаянных.
Но сзади, от зарослей, не было ответа, и не встала Аранша рядом с грайанским великаном, чтобы прикрыть ему спину. Уголком глаза Айфер увидел, как сверху по откосу заскользили на веревках проворные, гибкие тела - и тут же край зарослей вскипел, как вода в котле. Слышны были неразборчивые вопли и треск ветвей: Аранша вела разговор без переводчика.
Айфер топором развалил грудь особо наглому наррабанцу, пинком сшиб какого-то ловкача, который пытался проскользнуть ему под руку, и повернулся так, чтобы позади оказалась скала. Уж она-то в спину не ударит! Теперь ему виднее была схватка у края пропасти. Эх, Аранша-атаманша! Поспешить бы к тебе на помощь, да путаются под ногами… всякие…
Выше по тропе раздался визг (Айфер сразу понял, что голос мужской). Мигом кубарем прокатился бедолага, наверняка впервые в жизни сбитый с ног женской ручкой. Не переставая вращать перед собой топор, Айфер перепрыгнул через кувыркающегося вниз наррабанца, могучим пинком добавил ему скорости и крикнул:
– Неплохо для бабы!
Опытный воин знал, что лучший способ подбодрить товарища в бою - это разозлить его как следует. И действительно, от зарослей донесся грозный возглас:
– Вернемся в крепость, я покажу, кто из нас баба, а кто - десятник!
«Эх, - довольно подумал Айфер, - не завидую я тем, кто ей сейчас под руку попался!»
Он взревел, как дракон, и еще стремительнее заработал топором. Казалось, наррабанцы отлетают прочь от одного только вихря, поднятого яростным железом. И пошел грохотать меж скал мощный голос, на смеси наррабанского и грайанского разъясняющий всем этим паршивым шакалам, от кого они произошли, в каких неприятных местах воспитывались и какую грязную жизнь до сих пор вели. А уж какой смертью им предстояло сдохнуть - это красноречивее Айфера объяснял его топор…
По короткому свисту вожака наррабанцы отхлынули, заманивая богатыря ринуться в погоню. Но это у них не вышло: Айфер, может, и не блистал умом, но боевого опыта у него хватало. В одиночку за толпой он не помчался, воспользовавшись краткой передышкой, окинул взглядом скорчившиеся меж камней искореженные трупы и даже крякнул от удивления: сам не заметил, когда столько навалять успел!..
Внезапно на тропе возник тощий сутулый наррабанец и, держась на безопасном расстоянии, поднес руку ко рту. Айфер заметил у него в кулаке короткую трубку. Много повидал в жизни грайанский наемник, а вот о шипах рухху слышать ему не приходилось. Поэтому он лишь поудобнее перехватил рукоять топора и приготовился отразить любое нападение. Но противник взмахнул рукой и юркнул вниз по тропе, укрылся за камнями.