Хранители Грааля. Катары и альбигорцы

Майорова Елена Ивановна

Коварный Иннокентий сделал вид, что обвинения так убедительны и тяжелы, что граф Тулузский, безусловно, заслуживает лишения владений. Но в своей безграничной доброте он сочувствует заблуждающемуся и особенно его юному, еще не закосневшему в заблуждениях сыну.

Слишком ревностный к делу католической церкви, Петр Сернейский невольно разболтал секрет интриги, задуманной против Раймунда.

Граф Тулузский, признанный виновным, был объявлен лишенным права управлять своим владением и осужден жить в изгнании. Из доходов его земель ему было положено ежегодно выплачивать 400 марок. Приданое его жены, правоверной католички, оставлено за ним. Симону де Мон- фору предоставлялись все территории,

захваченные у еретиков; остальные земли, еще не завоеванные, то есть Бокер, Ним и весь Прованс, условно считались принадлежащими Раймунду Молодому. Условием примирения графа с церковью были неосуществимые вещи — например, отправиться в Святую землю. Когда на соборе их ему предъявили, Раймунд понял, что попал в ловушку. Горькое чувство его прорвалось в слезах, как говорили его враги — слезах злости. Один из папских приближенных в своем бессердечии позволил себе поднять его на смех словами: «Сколько бы ни потекло воды из берегов, она не поднимется до Господа».

Впрочем, папа обещал — и, может быть, не совсем ложно, поскольку чрезмерное усиление Монфора начинало его тревожить, — при их безупречном поведении с течением времени помочь обоим графам, отцу и сыну.

Но времени, как оказалось, у него почти не осталось. В 1216 г. Иннокентий III, находясь в Перудже, сильно простудился, но продолжал заниматься делами. Ему становилось все хуже. Временами он, обливаясь холодным потом, терял сознание. 16 июля понтифик скончался, скорее всего, от пневмонии.

Соратник Иннокентия, Ченчио Савелии, стал его преемником под именем Гонория III. По природе более мягкий и данломатичный, он, однако, упорно продолжал политическую линию своего предшествсшшка и подтвердил права Монфора на все владения графа Тулузского.

Несмотря на это, когда граф и его сын, обобранные и униженные, вернулись из Рима, «на них посыпались народные благословения и выражения общей радости». Страна в самый трудный час поддержала своих природных правителей. Жители уже не разделялись на католиков и катаров, все они были провансальцы.

Монфору приходилось заново завоевывать то, что он уже привык считать своей собственностью. В борьбу против него вступил смелый и удачливый Раймунде, которому старый граф формально передал свои владения. Теперь сын графа звался Раймунд VII. От этого юнца непобедимый полководец впервые понес поражение под Бокером. Опасаясь повторения досадной неудачи, Монфор двинулся на Тулузу — он узнал, что к городу с войском, усиленным каталонскими отрядами, направляется Раймунд Молодой.

А в Тулузе епископ Фолькет готовил почву для того, чтобы французы могли взять столицу Юга без борьбы. Его рвение и энергия были известны всем. Провансалец по происхождению, он не имел привязанностей в графстве Ту- лузском и не был склонен к потворству или компромиссам. И наконец, он хорошо знал свет, обладал прекрасным ораторским даром и как признанный поэт продолжал воспламенять публику благочестивыми сирвентами и канцонами, как некогда очаровывал любовными поэмами.

Приехав в 1206 г. в упадочное и, можно сказать, несуществующее епископство, Фолькет добился уплаты десятин и порядка в делах (недаром был из рода купцов). Ему удалось достичь популярности среди городских католиков. Он «пошел в народ» и уговаривал горожан добровольно подчиниться де Монфору. Еще в 1214 г. Фолькет пригрел в своем тулузском диоцезе святого Доминика. Католики полагали, что именно его «вопли и стенания» помогли совершиться «чуду» при Мюре. Скоро будущий святой стал признанным авторитетом в области ортодоксии. И даже после смерти в 1221 г. «его дело продолжало свою ужасную жизнь».

Теперь по наущению Фолькета жители Тулузы, чтобы спасти город, выдали французам в заложники своих самых благородных

граждан.

Несмотря на это, французские войска занимали квартал за кварталом и вырезали горожан целыми семьями. Южане опомнились и бросились в бой. Их гнев и возмущение были так велики, что они теснили преобладающие силы французов, и иногда сама жизнь Монфора висела на волоске. И опять епископ Фолькет сумел уговорить своих прихожан прекратить сопротивление и вступить в переговоры с захватчиками. Но это оказалось очередной ловушкой: пользуясь перемирием, Монфор отдал город на разграбление своим солдатам.

Автор «Песни о крестовом походе» возлагает немалую часть вины на епископа Фолькета. Он якобы убеждал Монфора: «Разорите этих бродяг. Оставьте им лишь глотку, чтобы стонать, и глаза, чтобы плакать». Что двигало бывшим трубадуром: задавленные в сумраке душевных тайпиков страсти, погашенные желания, фанатизм или банальное сребролюбие, — неизвестно.

Тулуза, прекраснейший из городов Юга, пала. Но уже спешил ей на помощь вернувшийся из Испании «горячий и удалой» граф Раймунд VII вместе с графами Фуа, Ком- менжа и другими провансальскими рыцарями. Его поддап- ные радостно встречали наследственного сеньора. Свежие силы южан обрушились на оккупантов, как лавина. Свирепые арагонцы упорно мстили за своего короля, не признавая никаких законов «правильной» феодальной войны.

Через два с половиной года после того, как он был лишен родового достояния, Тулузы, граф Раймунд вернул ее себе.

НОВЫЙ ВРАГ

Симон де Монфор пе смирился с потерей «своей» Тулузы. Он был опытным полководцем и знал, что военное счастье переменчиво. Снова взять город с налету было невозможно, но на то и существовала тактика осад. Действительно, осада Тулузы крестоносцами длилась почти два года. Жители притерпелись жить в осажденном городе; они привычно уворачивались от стрел и булыжников, которыми осыпали их захватчики, и продолжали строить укрепления.

Если бы французский полководец был склонен к рефлексии, он мог бы связать свои неудачи и противостояние с Арно Амори. Это он в бытность свою папским легатом возвысил скромного крестоносца и, можно сказать, дал ему «путевку в жизнь». К этому времени цистерцианец стал архиепископом Нарбохшским и претендовал на единоличную власть в этом городе, который считал своим по праву рождения. Монфор, в свою очередь, требовал Нарбонн но праву завоевания. Взаимное недовольство и пеприязнь перерос™ в вооружешше стычки. Действия Монфора, как всегда, были четкими и решительными и привели к изгнанию Арно Амори. Вынужденный бежать из родных стен, архиепископ предал француза проклятию.

После битвы при Мюре Монфор сумел формально присоединить к своим владениям Тулузу. Это еще больше накалило страсти. Однако Тулуза вскоре уплыла из его рук. Можно вообразить, что Монфора посещали мысли о некоей таинственной связи с архиепископом, но история молчит на этот счет.

Теперь сам предводитель крестоносцев стоял под стенами такого желанного, но непокорного города.

«Тулуза была более чем городом — целый мир, символ, центр притяжения провинций, их голова и сердце».

Как это всегда бывает во время длительных осад, во французском лагере возникла напряженность. Прежде всего не хватало денег, этой движущей силы любой войны. В отсутствие скорой победа некоторые французские бароны стали выражать сомнения в правомерности притязаний Монфора на тулузское графство. Да, покойный папа на Латеранском соборе пожаловал владения графа Тулузского Монфору, но не как ленному властителю, а лишь как хранителю, поскольку не мог даровать то, чем сам не владел: верховным сюзереном Южного края являлся король Франции.