Хранители магии

Стивермер Кэролайн

Лэмберт пересек комнату и посмотрел сквозь решетку в двери. Коридор за нею был пуст.

— Как вы думаете, что Войси собирается делать с устройством «Аженкур» теперь, когда оно заработало?

— Надо полагать, то же самое, что бы стала делать я, — ответила Джейн. — А я бы стала применять его выборочно, пока мир не будет существовать в соответствии с моими распоряжениями.

— А вы действительно стали бы делать именно это? — спросил Лэмберт. — Править миром?

— Я предпочитаю считать это усовершенствованием мира, —

возразила Джейн. — Но признаю, что могла бы придумать гораздо более эффективные способы этого добиться. Это не слишком удачное сверхоружие, правда ведь?

Фелл оторвался от своей работы.

— Первоначальная идея комитета заключалась в том, чтобы при работе над проектом «Аженкур» создать масштабное устройство, которое могло бы доставлять чары преображения на большое расстояние и действовало без разбора на всех. Никакой там трансформации одного человека в собаку, а другого — в лошадь. Превращение целого батальона в свиней — такова была первоначальная цель.

Джейн сказала:

— А мне казалось, что вы не принимали участия в этом проекте. Откуда вы все это знаете?

— Меня пригласили в нем участвовать, и я присутствовал на стольких совещаниях, что даже вспомнить противно, — ответил Фелл. — Но потом мне удалось добиться, чтобы меня исключили из состава комитета. Хотел бы я, чтобы за каждое совещание, на котором приходилось присутствовать за все время, мне выплачивали по шесть пенсов. Однообразная чушь. Даром потратил много часов моей жизни. Часов, которые уже никогда не вернутся.

Лэмберт начал вышагивать от двери к окну.

— Постойте. Войси изменил оружие, чтобы сделать его менее эффективным?

— Более метким. Насчет меньшей эффективности я не знаю.

Пока Фелл говорил, давление воздуха в комнате внезапно изменилось. Хотя окно было закрыто, а дверь заперта и ветра не было, бумаги, разложенные перед Феллом, зашевелились, словно их подхватил ветер. Казалось, что атмосфера заискрилась от энергии.

— Какого дьявола… — начала Джейн, а Фелл почти одновременно с ней воскликнул:

— Господи!

— Это еще что за черт?

Лэмберт подбежал к окошечку в двери и попытался выглянуть в коридор.

Вблизи и где-то далеко начали лаять собаки, к ним присоединили свои крики другие встревоженные животные. Беспокойство в воздухе росло, словно готовилась разразиться гроза, однако изменений в освещении не было, ни снаружи здания, ни внутри, так что трудно было объяснить, откуда берется ощущение сгущающейся темноты.

— Это дело рук Войси? — испуганно спросила Джейн.

Ее вопрос потонул в раскатах грома. Хотя мир видимо не изменялся, гулкое рычание грома усилило колкую тревогу, ощущавшуюся в воздухе. Лай перешел в вой как вдали, так и поблизости. Хотя ветра так и не ощущалось, но, как только раскаты грома смолкли, в комнате что-то шевельнулось и бумаги Фелла полетели на пол.

— Это разрушено их охранное заклинание, — сказал Фелл. Он встал и с наслаждением

потянулся. — Похоже, что при этом разрушились и те чары, которые были наложены на меня. Надо понимать так, что ваши двое прогульщиков, Лэмберт, все-таки смогли сбежать и вызвать подмогу. Отличная работа!

Непонятно где — то ли в полумиле от дома, то ли просто этажом ниже — раздался крик: множество голосов, прозвучавших как один. Крик содержал одну ноту и не больше, один звук — и не больше. Однако эта нота звенела и вибрировала, питалась сама собой, удваивалась и снова удваивалась, пока сами камни не запели, отвечая ей.

Крик и его отголоски резко закончились, словно были оборваны, однако с ними исчезло и чувство тревоги. Тишина повисла в неподвижном воздухе. Безмолвие было настолько глубоким, что Лэмберт на секунду встревожился, не потерял ли он способность слышать.

— Быстрее, Лэмберт, проверьте дверь, — распорядилась Джейн. — Это был Великий Вопль. Если его правильно выполнили, он мог отпереть все замки на расстоянии одной мили.

Лэмберт приложил все силы, но дверь осталась запертой.

— Что это было?

— Ученые Гласкасла. Они создали Великий Глас. — Фелл собирал бумаги, пытаясь вернуть им хоть какой-то порядок. — Только школяры называют его Великим Воплем. Глупый сленг.

— Это были ученые Гласкасла? Как это — все одновременно? — Лэмберт подошел помочь Феллу с бумагами. Пока они подбирали записи, новая волна звуков взмыла снизу: переливчатый свист, повторявшийся снова и снова, иногда один, иногда — несколько свистков одновременно. — А что этотакое?

— Похоже на полицейский свисток. — Джейн наклонила голову. — Помноженный на сто.

— Не может быть, — откликнулся Фелл. — Полицейским отрядам запрещено использовать Великий Глас для проникновения в помещения, если у них нет специального ордера.

— Тогда мы должны предположить, что кто-то позаботился получить такой ордер. — Джейн откинулась в кресле. — Слава богу.

Лэмберт вернулся обратно к решетчатому окошку в двери. По коридору приближалось нечто новое. Кто-то пел: тенор выдерживал одну ноту на протяжении восьми счетов. Затем следовало несколько тактов передышки, во время которой был слышен звук открываемой двери. А потом нота снова звучала — в течение восьми счетов.

Когда певца стало видно, Лэмберт узнал в нем Полидора. По пятам за ним шли животные. Тут были таксы и крысы, кошки и мышки, олени и гончие. Они двигались вместе, и, казалось, каждый был совершенно равнодушен к остальным животным, окружавшим его.

Полидор остановился у камеры на противоположной стороне коридора и крикнул сквозь решетку:

— Херрик, это ты? — Он пропел одну ноту, «ля», — и дверь отперлась. Полидор придерживал дверь, пока оттуда не вышел годовалый олененок, присоединившийся к толпящимся животным. — Осторожнее, берегись барсука.