Хранители миров
Шрифт:
Юный император с грохотом рухнул на пол. Через несколько секунд по бару прокатился здоровый пьяный храп...
Джимми очнулся.
Предположительно, прошло не так уж много времени, ибо темнота вокруг была почти кромешной, а значит, за окном еще властвовала ночь. Душно было просто ужасно, спертый воздух окутал опухшее лицо мерзким зловонием. Кое-как продрав глаза, Джимми наконец понял, что находится в какой-то небольшой комнате с низким каменным потолком и темными от сырости стенами, в одной из которых виднелось единственное крохотное окошко, да и то закрыто широкими стальными прутьями. Удивительно, но юный император совершенно запамятовал, как он здесь очутился и что, вообще, произошло. Помнилось лишь одно - он пил, и пил много.
– Очнулся, парень?
– Раздался сбоку чей-то скрипучий голос.
– Ну и натворил же ты, хе-хех.
– Кто ты?!
– Позабыв о боли, Джимми резко повернул голову в сторону. Справа от него на полу сидел хлипенький старичок, одетый в какие-то лохмотья.
– Ты хочешь знать мое имя?
– Усмехнулся тот.
– Думаю, вряд ли... Подумай еще раз и задай вопрос заново.
– Считаешь?
– На лице Джимми невольно появилась застенчивая улыбка.
– Ну хорошо... где я?
– В тюрьме, парень.
– Смакуя каждый слог, выдохнул старик.
– В тюрьме... И если ты еще не заметил, твои руки закованы в цепи.
– Заметил я, заметил.
– Больше устало, чем встревожено вздохнул Джимми, для порядка сделав шаблонное телодвижение по безуспешному срыванию оков.
– И какой же злыдень, интересно, посмел упрятать меня в тюрьму? А главное, за что?
– Хех, ну ты даешь.
– Старик нехорошо прищурился.
– Эх-хе, нельзя так пить, парень, коли аж всю память отшибает... Я, правда, не все знаю, но говорят, что ты набедокурил в каком-то баре...
– А, ну да.
– Джимми нахмурил брови.
– Кажется, припоминаю, было что-то такое... По-моему, я там нажрался как свинья, да?... А потом ко мне вроде бы стали приставать какие-то неповоротливые дядьки... ну да, точно, я их еще хорошенечко наказал, помню...
– И всего-то?
– Старик пододвинулся чуть ближе.
– Лично я, слышал несколько другую историю.
– М-м-м-м...
– Джимми прищурился.
– А вроде бы и да... вроде простым избиением младенцев все не обошлось... кажется, кого-то я там еще и маленько поцарапал.
– Угу, хладнокровно вырезал глотки нескольким стражникам опасной бритвой.
– Поправил его старик.
– Что здесь можно сказать...
– молодец, парень.
– Да, я молодец.
– Искренне ответил Джимми.
– Всегда молодец.
Ожидавший любого ответа, но только не такого, старик невольно вздрогнул.
– Сами напросились.
– Отмахнулся юный император.
– Ладно, пес с ними. Скажи лучше, что мне теперь грозит... ну, в смысле, чего там меня? Повесят? Обезглавят? Четвертуют? Колесуют?... Или еще что позадористей придумают?
– Да чур на тебя!
– На лице старика вновь проявилась улыбка.
– Ты и вправду думал, тебя казнят? Саданут чем-нибудь тяжелым и острым завтра по утру, а возбужденная от вида брызнувшей крови толпа радостно возликует?... Э-э, не, парень, если бы у нас осуждали на смерть за банальное убийство, город бы вымер за несколько недель. Хм! Подумаешь, горло перерезал! Тоже мне грех!
Джимми озадаченно склонил голову набок, пытаясь прикинуть, что же здесь надо такого наворотить, чтобы на следующий день болтаться на виселице. На ум как-то сами собой пришли некоторые строки старого доброго закона сгинувшего Фриб-Амбата - только прочитав ту книгу от начала до конца, уже будешь в течение месяца боятся не то что резать кого-нибудь бритвой, но и дышать.
– Хотя, если честно, лучше б уж была у нас эта смертная казнь.
– Глаза старика неожиданно наполнились глубокой грустью.
– Или ты думаешь, тебя кинули сюда на отдых?... Тюрьма ужасна!.. Сейчас в этой камере никого нет,
– Спасибо, конечно, что рассказал мне все это, - прервал старика Джимми, - но я, если ты еще не понял, не собираюсь тут особо задерживаться.
– В каком смысле?
– Не понял тот.
– В прямом.
– Джимми резко дернул руками, и не ожидавшие этого цепи со звоном вырвались из прогнившей стены.
– Пойдем отсюда.
– Нет!
– Старик вскочил на ноги.
– Ты собираешься бежать?! Это невозможно, безумец, отсюда еще никто не убегал! Нас сгноят в карцере! Стой!
Джимми уже стоял возле небольшой стальной двери, безрезультатно пытаясь ее открыть.
– У кого ключи?
– Спокойно спросил он.
– У охраны, но...
– Как ее позвать?
– Никак!
– Дрожащим голосом произнес старик.
– Они сами приходят, когда захотят.
– Ясно... Ну и скоро они захотят?
– Думаю, когда приведут заключенных с прогулки, обычно это...
Договорить старик не успел. Дверь со скрипом открылась, и в камеру ввалилась дюжина немытых головорезов весьма внушительной внешности и размеров.
– Вот те на! Новенький!
– Выпалил с порога один из заключенных, судя по его узкому лбу и маленьким глазкам, большой авторитет.
– Совсем еще мальчишка, люблю таких... Ну что уставился, урод?! Еще насмотришься! Я тебе в кошмарах являться буду!
И громила разразился рычащим хохотом.
Джимми показательно повернул голову в сторону, отводя взгляд от неприглядного ему куска дерьма, и презрительно цокнул языком, как бы давая понять, что его тошнит от такого рода ублюдков.
– А теперь, слушай меня внимательно, козел.
– Начал он через пару безмолвных секунд, сложив закованные в цепи руки у себя на груди.
– Сейчас ты можешь взреветь взбесившимся вепрем и кинуться на меня с кулаками. В этом случае, я, для начала, ткну тебе пальцами в нос, резко дерну на себя, с хрустом вырвав твои ноздри, а потом направлю твою орущие тело головой в стену. Вот этот урод, конечно... я к тебе обращаюсь, мразь!... бросится тебя выручать, но через мгновение он упадет бездыханной куклой - его я убью быстро. Следующим будет вон тот выродок. Моя цепь нежно обовьет ему шею, сломав ее сразу в трех местах, и в это же мгновение, стоящий рядом с ним коротышка, лишится способности к размножению.. впрочем, она ему больше не понадобиться - следующим ударом я снесу его голову. К этому моменту, думаю, мне наконец надоест эта детская возня, и я, предварительно сломав вон тому стражнику руку, воспользуюсь его оружием, чтобы в течение следующих трех секунд залить беззвучную к тому времени камеру вашей грязной кровью. Ну а потом, я спокойно покину это малосимпатичное мне место.