Хранители Мультиверсума. Книга пятая: Те, кто жив
Шрифт:
Мигель, видимо, представил себе масштаб работы и сразу как-то поскучнел:
– Ну, деваться-то некуда…
– И думать забудь! – строго сказал ему Иван. – Пойдут только мужики за тридцать, у кого уже есть дети. То есть, я, например, – он кивнул на Ольгин живот и подмигнул ей.
– Это ещё почему! – возмутился Мигель.
– Радиация, молодой человек! Береги будущее потомство. Тебе только предстоит осчастливить какую-нибудь юную красавицу, а у меня она уже есть.
Мигель покраснел и умолк.
– Так что предлагаю всем пойти поспать, – закончил Иван. – Через пять часов начнём погрузку.
– И где мы теперь спим? – растерянно огляделась Ольга,
– Тссс! – с заговорщицким видом подмигнул ей муж. – Я тут немножко воспользовался служебным положением! У нас на сегодня роскошные личные апартаменты!
«Апартаментами» оказалась пустая кладовка при лазарете, где стояли наспех сколоченные «двуспальные» нары под тонким старым матрасом без белья. Но здесь было теплее, чем в общих помещениях, а главное – они были одни.
– Не могу упустить случая, Рыжик, – щекотно зашептал ей в ухо Иван, когда они улеглись, погасив крохотный огарок свечки. – А ну как подлая радиация попадёт, куда не надо? Вдруг в последний раз?
– Типун тебе на язык! – сердито прошептала в ответ Ольга. – А ну, иди сюда! Я тебе покажу «последний раз»!
Историограф. «Ничьи земли»
Борух подёргал на мне разгрузку, потряс рюкзак, придирчиво осмотрел всего – от кепки до шнуровки берцев.
– Всё взял? Ничего в шкафчике не осталось? А ну, попрыгай!
Я послушно подпрыгнул. Антабка автомата звякнула о торчащий из разгрузки магазин, и Борух передвинул на мне ремни. Мне стало смешно – как будто ребёнка в школу собирает.
– Всё тебе смехуёчки! Тебе, балбесу, чего сам не положишь, того ты и не вспомнишь…
Это он нервничает так, я знаю.
– Серьёзно? Вот так просто? – Ольга осматривала окрестности в хитрый прицел своей супервинтовки. – Неужели даже наблюдателя не поставили? Не люблю, когда всё так гладко начинается… Плохая примета.
– А ну и хорошо, ну и ладушки! – обрадовался комгруппы. – Какое там время гашения?
Я поработал с планшетом и определился:
– Три минуты всего, вообще халява.
– Вот поэтому и не держат, – пояснил он, – поди удержи такой короткий. Так, мы тут обустраиваемся, а вы валите, куда собирались.
Мы дождались гашения, поздоровались с коллегой-оператором и бодро потрусили к лесу.
– Ну, давай направление, писатель! – сказал Борух, когда мы остановились на полянке.
Выходной репер транзита ощущался вполне отчетливо, а значит, был относительно недалеко. Определить расстояние точно я не мог, но вряд ли больше нескольких километров. Дальше я бы его не учуял. Мы не крались по кустам, как ниндзя, не ползли, собирая в штаны шишки и в карманы листву, – просто шли по достаточно редкому, светлому, вполне приятному лесу. Похоже, нежелательных встреч мы не опасаемся.
– Тут же никого нет? – спросил я.
– Не должно быть, – подтвердила Ольга. Если на входной точке не было, то на выходной им и вовсе делать нечего.
– Тогда зачем мы штурмовую группу тащили?
– Во-первых, на всякий случай, – ответил мне Борух. – Мало ли, что мы на пальцах прикинули, а вдруг бы нарвались? Ну, а во-вторых, – пусть ещё в одном срезе укрепятся, почему нет? Сейчас они силы накопят, сделают бросок к выходному реперу, и всё – срез наш. Он нахер никому не сдался, но командование любит победные реляции.
– А теперь, когда мы, наконец, уже идём, – спросил я то, что давно собирался, – я могу узнать – куда?
– Мы же вместе прокладывали маршрут? – почти убедительно удивилась Ольга. Ей никогда не надоедают эти игры.
– Ты поняла, о чём я, давай
– Хочу проверить одно место. Лет пятьдесят назад там было интересно…
Вот сказать не могу, как меня это вымораживает. Умом-то я знаю, что она годится мне в бабушки, но визуальный ряд, так сказать, этот факт заслоняет. Поэтому в бытовом общении воспринимаю её как более-менее ровесницу, а потом хренакс – и вот такое. Когда она рассказывает о первых днях Коммуны, это не так цепляет – нет ощущения личной истории. В общем, моя бывшая ловко ввела меня в состояние рефлексии, и я не стал выяснять подробности. Она отлично умеет мной манипулировать. И не только мной – но это слабое утешение.
– Что это за срез? – поинтересовался Андрей. – Что тут есть? Кто живет?
– А черт его знает… – равнодушно ответила Ольга. – Может, и никто. Разведчики пометили зелёным. Эфир пустой, а значит, технологическая цивилизация, если и была, то схлопнулась, как везде.
Это тревожная, но привычная картина в известном нам Мультиверсуме – большинство его срезов находятся в той или иной стадии постапа. Насколько я знаю, никто не в курсе, почему, хотя версий, конечно, хватает. Выбирать можно любую. Как бывшему писателю пиздецом, мне, конечно, нравится версия «внешней силы» – некоего надчеловеческого агента, коварно толкающего людей к самоуничтожению. Это понравилось бы читателю, а главное – оставляет открытую концовку. Придет Герой и победит супостата, спасая себя, свою девушку, ну и заодно всё Человечество. Но в глубине души я в супостата не верю. Лишняя в этой картине «внешняя сила». Нас не надо подталкивать к самоуничтожению, сами распрекрасно справимся. Поэтому самой логичной мне кажется версия встроенной в любое человечество конечности цивилизационного цикла. Такой общественный «ген смерти», своеобразный «лимит Хейфлика» 9 социумов. В конце концов, если все мы умираем как личности, то почему должны выжить как вид? Я социальный пессимист, хотя Борух и считает меня романтиком.
9
Лимит Хейфлика (англ. Hayflick limit) – граница количества делений соматических клеток. Для большинства человеческих клеток лимит Хейфлика составляет 52 деления. А потом все умирают. Да, вы тоже.
– Всегда бы так… – удовлетворенно сказал Борух, когда мы добрались до конечной точки – ровной круглой полянки, где среди карманной местной версии Стоунхенджа торчал из земли черный цилиндр репера. – Отличная прогулка.
– Сплюнь, – посоветовала Ольга, и он послушно выдал «тьфу-тьфу-тьфу, шоб не сглазить».
– Дальше два серых, – сверился я с маршрутом.
Борух надел шлем-сферу и взял наизготовку пулемёт.
– Держитесь за мной, на всякий случай, – сказал он. – Буду вам за щит.
Впрочем, в неприятных руинах, где мы оказались после резонанса, оказалось спокойно и безлюдно. Обломки выветренных кирпичных стен и проросшие сквозь них молодые деревья закрывали обзор, так что я не смог насладиться пейзажем. Судя по тому, что один из тонких стволов выворотил из земли потемневший человеческий череп, вряд ли окружающий вид меня бы порадовал.
– Стоим на месте, от греха, – скомандовал майор. – Мало ли какое тут эхо войны обнаружится.
– Небольшой фончик имеется, – сообщил, посмотрев на карманный цифровой радиометр, Андрей, – но некритично. Свинцовые трусы можно не надевать.