Хранители памяти

Собко Константин

– Ты Главная жрица?

– Да, адмирал.

– Хорошо. Подойди.

Эстабат посмотрел в зеркало и сказал:

– Это я? Теперь понятно, Золтан, что ты задумал.

Затем адмирал надолго замолчал, рассматривая отражавшееся в зеркале лицо.

«Пока всё идёт так, как я надеялся. Знаний у Всеслава достаточно… или нет? Что думает Золтан?»

– Вот как выглядит Всеслав Шадрин, – наконец сказал адмирал. – Совпал даже цвет глаз. Хотя у меня не было шрама над левой бровью. Видишь?

– Да, вижу, – ответил Золтан. – Если присмотреться, он заметен. Как отреагируют

на это микриги и андроиды, стерегущие Фьифьюч?

– На мелкие детали они не обратят внимания. Незачем было создавать громоздкую систему опознания. Главное – опорные точки лица, тембр голоса, слова пароля… Я понимаю, что ты задумал, учитель. Это рискованный шаг. Справится ли Всеслав?

– Он не глуп, – ответил кемн. – К тому же, наш метод обучения всегда действовал безукоризненно.

– Метод эффективен, с этим я согласен. Но достаточно ли крепкие у него нервы, чтобы пройти идентификацию под прицелом микригов-охотников? Если он запаникует и его голос дрогнет, попытка внедрения в укрепрайон тут же закончится.

– Аналитики пришли к выводу, что он отважен, – ответил Золтан. – Думаю, он справится.

Адмирал задумался, затем сказал:

– Возможно, у меня появился шанс обрести покой. Это хорошо. Поговори со Всеславом о наших проблемах. Выясни, сообразителен ли он. Меня настораживает первая ступень развития людей.

– Возможно, мы недооценили эту цивилизацию. Лучший способ выяснить истину – обучение.

– Вы объяснили Всеславу, чем является поток времени и как осуществляется фиксация?

Золтан посмотрел на Гросса, тот отрицательно покачал головой.

– К сожалению, не успели объяснить, – ответил Золтан.

– Обязательно поговорите с ним на эту тему. Нельзя доводить Всеслава до паники. Он должен быть спокоен, зная, что, оказав звёздному содружеству весомую услугу, сам ничего не потеряет.

– Да, адмирал.

– А теперь нужно вернуться к моим воспоминаниям, – нахмурившись, проговорил Эстабат. Он вздохнул и задумался. Затем в притихшем зале зазвучал его голос:

– Мы со Строби находились на второй палубе, Вивьева ушла вниз в будуар. Неожиданно я почувствовал лёгкий толчок: кто-то пристыковался к яхте. Кто мог сделать это без моего разрешения? Почему не прозвучал доклад пилота? Я решил выяснить, в чём дело, и тут услышал, как в переборки шлюзовой палубы стали бить заряды плазмы. Раздались крики. Я понял, что это было нападение. Я посадил Строби в разведывательную капсулу и приказал, чтобы он летел в облако астероидов. Припоминаю, что, инструктируя сына, я выключил опознавательный маяк. Я должен был это сделать! Я его выключил, Золтан?

– Да, адмирал.

– Мятежники искали моего сына?

– Да, искали. Комиссия по расследованию сохранила показания всех приборов капсулы. Я много раз их просматривал, пытаясь найти подсказки. Трёхпалубный шлюп без опознавательных данных подошёл к облаку астероидов. Он двигался медленно. Разведывательная капсула Стратилиона не отзывалась на запросы определителя, и мятежники намеревались обнаружить её по тепловому излучению.

– Строби выключил двигатель?

– Да, адмирал.

– Хорошо.

–

Путчисты не боялись пятилетнего мальчика и представляли собой отличную мишень. Стратилион направил всю огневую мощь в одну точку: в панорамное окно ходовой рубки. Это был рискованный поступок, но самый верный, потому что из той позиции, в которой он находился, не было возможности попасть в двигатель. Шлюп после атаки разорвало на части и разметало по космосу.

– У моего сына острый ум и отважное сердце! – с гордостью сказал Эстабат. – Он правильно провёл свой первый бой! Я рад!

– Через восемь часов после выстрела, – продолжил Золтан, – Стратилион появился на военной базе планеты Л- пятнадцать сто семьдесят семь. Энергоресурс капсулы был почти полностью израсходован. Если бы он ошибся с координатами базы…

– Исключено! Мой сын – прирождённый штурман!

– К сожалению, – продолжил Золтан, – найти тебя и Вивьеву объединённые силы не смогли: заметая следы, мятежники взорвали «Клеонию». Единственное, что удалось обнаружить в космосе – часть штурманской рубки яхты с оборудованием и маяком.

– Что предприняла Следственная комиссия? – спросил Эстабат. – К какому подразделению был приписан этот шлюп? Я понимаю, что наша армия понесла потери в крупных сражениях и локальных схватках, тем не менее, за тридцать лет вы должны были установить места гибели всех наших транспортов и выявить мятежный борт.

– К сожалению, у нас до сих пор осталось много невыясненных эпизодов. Сотни пилотов, попав под воздействие Серых Ужасов, направляли аппараты в сторону ближайших звёзд. Среди этих аппаратов были многопалубные шлюпы.

– Плохо! Что могут подсказать мои воспоминания? Когда я спустился на шлюзовую палубу, повсюду клубилась противотепловая завеса. Шёл бой в глубине левого коридора. Я достал из ячейки маску, надел её и осмотрелся… И увидел Вивьеву. Это было ужасно!

Эстабат надолго замолчал.

– Она лежала неподалёку от трапа, – глухим голосом продолжил он. – В руках сжимала оружие. Её грудь почернела от разрыва заряда плазмы.

Опять последовала долгая пауза.

– Моя жена никогда прежде не брала в руки оружие. И никогда не пробовала стрелять. Она была милосердной женщиной и никому не причинила вреда. Намеревалась выступить в роли парламентёра, чтобы положить конец войнам с хапсами. Император собирался предоставить ей такое право… И она лежала передо мной мёртвая. Жизнь потеряла для меня смысл. Пусть простит меня Стратилион… Ствол оружия, которое она сжимала в руках, был холодным: она не сделала ни одного выстрела. Я взял это оружие и поставил кассету в боевое положение. Во мне клокотала ярость. Кто-то, невидимый в противотепловой завесе, подал команду: «В Эстабата не стрелять! Брать жи…» Я выстрелил на звук и услышал, как на палубу упало тело. Я мог бы устроить охоту на этих предателей и убийц и уничтожить их всех, даже если бы мне противостояла сотня. Вы знаете, на что я был способен. Уроки старшего духа кемнов Кринмиуса не прошли для меня даром. Всё было бы иначе, если бы Вивьева и Строби ждали меня дома. Но теперь, когда она лежала у моих ног…