Хранители
Шрифт:
Вслед за хозяином они прошли по коридору и остановились перед круглой дверью.
— Вот, — сказал Маслютик, отпирая ее. — Надеюсь, подойдет. А сейчас — извините, побегу. Столько дел — поговорить некогда. Кручусь, кручусь, а вот не худею. Я еще загляну попозже. Если понадобится, звякните в колокольчик, Ноб придет. А не придет — кричите, не стесняйтесь!
Когда он наконец умчался, голова у хоббитов уже шла кругом. Хозяин мог заговорить кого угодно. Путники огляделись. Они были в небольшой уютной комнате. Перед камином, загруженным дровами, стояли кресла. Стол был накрыт белой скатертью. А на столе — большой
— Что пить закажете, господа? — спросил он. — Пока ужин готовится, пожалуйте, покажу вам спальни.
Только хоббиты умылись и погрузились в изучение содержимого солидных глиняных кружек, как явились Маслютик с Нобом и в четыре руки споро накрыли на стол. Тут же возникли суп, холодное мясо, хлеб недавней выпечки, черничный пирог, полголовки зрелого сыра — еда простая, но основательная, ничуть не хуже, чем дома, что окончательно примирило Сэма (он уже и после пива готов был примириться) с местными порядками. Хозяин еще покрутился вокруг и собрался бежать дальше. Возле двери он задержался.
— Как отужинаете, может, к гостям надумаете спуститься, — предложил он. — Хотя с дороги–то, может, и спать решите. А придете — будем рады. Знаете, из Шира редко кто теперь приходит, интересно бы новости послушать, историю там какую или песенку. Одним словом, как хотите.
В конце ужина (три четверти часа, не отвлекаясь по пустякам) настроение хоббитов существенно улучшилось, причем настолько, что Фродо, Пиппин и Сэм решили присоединиться к гостям в зале. Мерри их не поддержал.
— Посижу тут, у огня, а попозже может, выйду подышать, — сказал он. — Вы там поосторожнее. Про наш уход ведь не знают еще, а здесь — Дорога, и от Шира недалеко.
— Да ладно! — отмахнулся Пиппин. — Сам смотри. Не заблудись. Места–то незнакомые. По мне так лучше за дверями сидеть. Спокойнее.
В большой зале компания и правда собралась весьма разношерстная. В камине полыхали большие поленья, а под потолком горели три лампы, но света не хватало. В зале было крепко накурено. Возле камина Суслень Маслютик беседовал с двумя гномами, рядом стояли еще два–три человека. На лавках сидели вперемешку и люди из местных, и местные же хоббиты, еще несколько гномов и прочий люд, которого не разглядеть было в полумраке.
Наших хоббитов встретил приветственный гул голосов. Чужаки, пришедшие Зеленопутьем, тут же уставились на них с любопытством. Хозяин представил местным вновь прибывших и с такой скоростью протараторил имена присутствующих, что хоббиты хоть и расслышали, но понять, кто есть кто, конечно, не успели. В Брыле, похоже, в ходу были все больше имена растительного происхождения (по ширским понятиям не самые привычные). Так, например, названы были Тростинник и Каприфоль, Верескун и Дичок, Шерепей и Хвощ (не забудем и самого Маслютика), несколько Кувшинников и прочие. Были и вполне хоббитские имена, всякие там Скручи, Бобровники, Долгоноры, Пескодралы и Заройниксы. Их и в Шире немало было. Нашлись даже трое Норохолмов из Дворищ. Они в толк не могли взять, как могут разные Норохолмы не быть в родстве, и со всей душой приняли Фродо за потерявшегося родственника.
Вообще дружелюбия и любопытства брыльским хоббитам занимать
Что тут началось! В течение нескольких минут на него обрушилось столько сведений, что, пиши он и в самом деле книгу, материала хватило бы на несколько глав. А чтобы не показалось мало, в довершение ему продиктовали список лиц, вполне сведущих в данном вопросе. Начинался он все тем же Маслютиком. Кажется, собравшиеся были несколько разочарованы, сообразив, что книгу писать будут не прямо сейчас, и тогда стали расспрашивать просто о ширских делах. Фродо рассказывал вяло и скоро был оставлен в покое в уголке, откуда удобно было и смотреть, и слушать.
Люди и гномы рассуждали о событиях и новостях, которые давно уже новостями не были. О том, что на Юге неспокойно, знали и так. Люди, пришедшие Зеленопутьем, как раз и ушли оттуда поискать местечка потише. В Брыле им сочувствовали, но приютить не рвались. Один из пришедших, противный косоглазый тип, пророчил в скором времени чуть ли не переселение на Север. «Ежели им места не найдется, — горлопанил он, — так они его сами отыщут. Почемуй–то они должны жить хуже других–прочих!» Местные слушали и значительно переглядывались.
Хоббитов это не касалось. Вряд ли Верзилы польстятся на хоббитские норы. Хоббиты развесив уши слушали разошедшегося Пиппина, веселившего компанию за большим столом рассказом о рухнувшей крыше в Микорытах. Фродо, знавший историю наизусть, улыбался, но скоро ему пришлось жарко. Один из местных хоббитов, не раз, похоже, бывавший в Шире, вцепился в него как клещ, выпытывая, где же это живут Норохолмы и с кем они пребывают в родстве. Кое–как удалось от него отбиться.
Фродо заинтересовал высокий человек вида весьма бродяжного и бывалого. Он сидел в темном углу перед большой пивной кружкой, курил длинную, покрытую затейливой резьбой трубку и внимательно прислушивался к хоббитской болтовне. Ноги он вытянул, как сделал бы любой усталый человек, и Фродо бросились в глаза высокие сапоги хорошей выделки, изрядно поношенные и заляпанные свежей грязью. В зале было тепло, но незнакомец не снял дорожного темно–зеленого плаща, больше того, даже капюшон надвинул — только глаза поблескивали, и все в сторону хоббитов.
— Кто таков? — улучив момент, шепнул Фродо Маслютику. — Не помню, чтобы его представляли.
— Этого? — шепнул в ответ хозяин, не поворачивая головы, только глаза скосив. — Я и сам толком не знаю. Один из этих… мы их Скитальцами зовем. Бывает здесь. Молчун. Слова из него не вытянешь. А то исчезнет на месяц, если не на год. Прошлой весной частенько захаживал, а с тех пор, почитай, и не видал я его. Имени настоящего никогда не слыхал. Колобродом кличут. Шастает на своих ходулях, а по каким делам — неведомо. Да ведь у нас как говорят: «Что Запад, что Восток — дел не разберешь, маета одна». Это, значит, и про Шир тоже, прощения прошу. Забавно, что вы про него спросили…