Хранители
Шрифт:
Позже Сесили спросила его:
– Роб, а какое Рождество в Непале?
– Почти как здесь.
Она лежала на ковре перед камином. Черные волосы в отсвете огня отливали бронзой.
– Точь-в-точь? Так не бывает. Должна быть какая-то разница.
– Очень небольшая. Например, вместо индейки там подают жареного дронта.
– Дронты давно вымерли. Я знаю.
– надулась Сесили.
– Только не в Непале.
– Роб отвечал лениво, его больше не пугали вопросы Сесили, он даже мог подразнить ее.
– Они живут в крошечных долинах высоко-высоко в горах и едят лимоны и
– Ты меня разыгрываешь, - сказала она недоверчиво.
– Ничуть. А еще там живут Противные Снеговики.
– Ой! Я слышала про них. А почему - противные?
– Потому что, когда они приходят в гости, они почему-то сразу бегут к огню, тают и растекаются по ковру ледяной лужей. Как, по-твоему, это не противно?
Сесили вскочила и бросилась на него с кулачками. Роб, смеясь, защищался. Миссис Гиффорд наблюдала за их шумной возней несколько минут, ласково улыбаясь, потом сказала:
– Пора спать, моя дорогая.
– Ну, мамочка! Ведь Рождество.
– Поэтому тебе и разрешили так долго не ложиться. А теперь пора спать. Через десять минут я к тебе зайду.
Сесили, насупившись, попрощалась и пошла наверх. Из соседней комнаты доносилась тихая музыка - Майк играл на рояле. Мистер Гиффорд ушел в оранжерею - вероятно, пожелать своим карликовым деревцам спокойной ночи.
– Значит, вы с Майком уезжаете второго января?
– спросила миссис Гиффорд.
Пенфолды прислали приглашение погостить у них несколько дней. Роб не горел желанием ехать, но из-за Майка был вынужден согласиться.
– Да, тетя Маргарет, - ответил он.
Очки делали ее взгляд строгим, но это было обманчивое впечатление, как и легкая резкость в голосе. Хотя Роб по-прежнему чувствовал порой неловкость в ее присутствии, он больше не боялся, что она решит отказаться от своего эксперимента и отошлет его в Урбанс. Он уже понял, что миссис Гиффорд не относилась к тем людям, кто легкомысленно берется за что-либо, а потом пасует перед первой же трудностью. Она обладала недюжинным умом и всегда смотрела вглубь проблемы.
– Дэниел Пенфолд учится в вашей школе?
– Учился, - ответил Роб.
– Он уже закончил, осенью собирается поступать в Оксфорд.
Иголка миссис Гиффорд неустанно сновала по рукоделию.
– Что он за человек?
– Я его плохо знаю.
– Не так хорошо, как Майк?
– Я ведь проучился только один семестр, - осторожно сказал Роб.
– Я надеюсь, он неглуп?
Роб уже усвоил, что назвать человека умным в Графстве вовсе не означало польстить ему. Многие умные люди всячески скрывали это качество.
– Он получал оксфордскую стипендию.
– Да, - кивнула она.
– Я слышала, что он умен.
Она замолчала, продолжая вышивать. Роб надеялся, что она больше не вернется к этому разговору. Говорить о Пенфолде с матерью Майка было неловко, и Роб обрадовался, когда миссис Гиффорд сменила тему:
– У тебя очень хороший табель, Роб.
– Спасибо, тетя Маргарет.
– Ты делаешь успехи. Жаль, что я не могу сказать того же о Майке.
Он не возразил.
– Его табель встревожил меня, - продолжала миссис Гиффорд.
– Слишком много замечаний
– Он ведь болел весной, - сказал Роб.
– Прошел почти год.
И снова Роб не возразил ей. Он боялся сказать что-нибудь лишнее.
– Теперь эта поездка к Пенфолдам. Мы едва знакомы с ними, но то, что я слышала о старшем мальчике, меня тревожит. Его армейские заслуги были, мягко говоря... не вполне удовлетворительны. Он подал в отставку, но, как мне кажется, не по своей воле.
Роб поднял глаза и встретился с ее взглядом.
– Поверь, Роб, я никогда не стала бы говорить с тобой об этом.
– Она не лгала. Сплетни в Графстве были делом обычным, но миссис Гиффорд никогда не повторяла чужих пересудов.
– Просто, я уверена, что ты захочешь помочь Майку чем только сможешь.
Она не сказала: "вспомни, что он сделал для тебя", но ей и не нужно было этого говорить. Роб чувствовал, как его засасывает сила ее личности. Он уже готов был рассказать ей все: о Майке, о Пенфолде и об их революционных планах. Но "истинный джентльмен не способен на предательство" - он мог напомнить миссис Гиффорд ее же слова. Не Майк, а страх предстать в ее глазах презренным фискалом, остановил его.
– Оставим пока этот разговор, - сказала она.
– Я знаю, ты всегда поможешь Майку, если он будет в этом нуждаться. Надеюсь, вы хорошо проведете время у Пенфолдов. Помни, чему я тебя учила. Будь внимателен к хозяевам дома и не забывай о чаевых прислуге. А сейчас я пойду к Сесили. После таких праздников она обычно долго не может успокоиться.
Когда она выходила из комнаты, Роб встал. Так было принято. Он не сел и после, глядя на огонь в камине и прислушиваясь к тихим звукам рояля. Что было лишь традицией, а что истинно? С легкостью ориентироваться в этом лабиринте могли только те, кто родился и вырос здесь. Как Майк. Но он непременно научится. Он принял решение и не собирался отступаться от него.
Снаружи дом Пенфолдов выглядел вполне заурядно и традиционно. Выстроенный в симметричном грегорианском стиле, он был меньше и компактнее, чем дом Гиффордов. Внутри контраст был иного рода. В убранстве дома чувствовался едва уловимый налет беспорядка, словно все вещи находились не на своих местах. Неряшливо одетые слуги выполняли свои обязанности плохо и с ленцой. в первое же утро чай в спальню был подан холодным, а когда Роб увидел свои "чищеные" ботинки, он понял, что придется браться за щетку самому.
Маленький толстячок мистер Пенфолд, внешне - полная противоположность мистеру Гиффорду, также держался в стороне от домашних забот и также имел увлечение, которое превратилось у него в навязчивую идею. Мистер Пенфолд мастерил часы. Весь дом был наводнен его творениями. В комнате Роба уже стояли двое часов; и пока они с Майком гостили у Пенфолдов, мистер Пенфолд сделал еще одни и с гордостью поставил их в гостиной. Странной конструкции часы венчали мачту галеона, который продирался сквозь штормовые волны раскрашенного деревянного моря. При взгляде на этот шедевр Роб чувствовал легкую тошноту.