Хранительница Элементов: Вода
Шрифт:
— Окс, — позвала её Анжелика, — будь добра, надень маску.
Мы все рассмеялись под возмущённое кудахтанье Оксилии.
Иные. Особые. Таинство
Глава 12. «Всё уже началось»
Нежно-розовые и фиолетовые, жёлтые и персиковые — множество цветов и оттенков украсили небосклон, будто бы упали банки с красками, придав голубой глади волшебного очарования. Крохотный с Земли солнечный диск скатывался к горизонту.
Артёму всегда нравилось наблюдать за рассветом и закатом. Это обычное и повседневное явление вызывало у него восторг, невольно отгоняло дурные и тяжёлые мысли, заставляя наслаждаться красотой. Это ведь действительно необычно: огромная звезда, так далеко от Земли, миллиарды световых лет, но как она огромна и как не перестаёт греть голубую планету.
И жизнь, и смерть в одной звезде.
Артём стоял во дворе бабушкиного дома, возле низкого забора и напротив чистого пшеничного поля и, засунув руки в карманы, как и всегда, наблюдал. Его грызла вина. Тяжесть от её ранений не давала ему покоя. Даже закат оказался здесь бессилен. Ему хотелось бросить всё и вернуться, потому что он чувствовал тревогу, ощущал её, когда вдыхал и выдыхал, когда сердце делало то медленные, то быстрые удары. Что он тут делал? Разве он не мог просто сказать отцу и матери: «Нет»?
До него дошёл протяжный скрип открываемой двери, а после шарканье тапочек. Половицы под тяжестью невысокой пухлой бабушки в платке и с небольшой тростью, заканчивающейся спиралью, досадно застонали, пока она спускалась по ступенькам, крепко вцепившись свободной сморщенной временем рукой в старые перила. Шаги ей давались с трудом. Но упорным трудом.
Старушка медленно подошла к стоящему парню, который даже не обернулся. Взяла его за плечи, заботливо стиснула и отпустила, тоже глянув на закат.
— Красивое явление, не правда ли? — заговорила она не спеша, и голос у неё оказался намного молодея тела, лишь изредка пробивался хрип. — Не просто так древние греки и римляне были уверены, что это Бог на колеснице переезжает небо. Ведь солнце действительно похоже на Бога: такое же великое, приятное и недоступное… А это явление о том, как оно уходит от нас. Порой кажется, что оно уходит навсегда. Смотришь и думаешь, вернётся ли? Встречу ли я рассвет?.. А потом оно выглядывает… и выходит полностью с совсем другой стороны, словно сама надежда.
— Надежда — это иллюзия, — устало вздохнул Артём, сложив руки на груди. — Её на самом деле нет. Люди сами придумали её, чтобы оправдать своё бездействие или успокоить свою напуганную душу, терзаемую дурными мыслями.
Старушка тихо хрипло хохотнула, что сразу казалось непонятным: смеялась она или кашляла.
— Сколько я тебя учу, Тёма, а ты всё равно упираешься. Как я всегда говорила?
— Надежда всегда есть, даже когда её нет… Но мне от этого не легче. И ты сама знаешь почему.
Пожилая женщина устало и глубоко вздохнула. От смеха не осталось и следа.
— Нелегко
— Я понимаю. Я тоже рад, что моя мать в безопасности, как и отец. И я бы очень хотел, чтобы всё так и оставалось.
— Это заденет их, Тёма, потому что ты выбрал их. И сейчас они уже в игре, просто не участвуют в ней.
— Я сделаю всё возможное, чтобы они и дальше продолжали не участвовать. Они хорошие люди и не заслуживают знать мою… тёмную сторону.
— Она не тёмная, — не согласилась старушка. — Она такая же, как и у меня. Ты же знаешь.
— Конечно, знаю, а также знаю, чем ты занимаешься в свободное время, — спокойно произнёс Артём и впервые посмотрел на старушку, чтобы увидеть её реакцию. Но та никак не отреагировала, словно давно уже догадалась. — Ты ведь знала, что так будет?
— Знала. Но не потому, что видела, а просто знала, потому что это было очевидным. Ты умный парень, Тёма. За твоими плечами длинная история, хоть ты и молод…
— Это только кажется.
— … Это не отменяет того, что порой ведёшь ты себя как ребёнок. Самый настоящий. — Старушка улыбнулась, отчего её лицо сморщилось сильнее, а живые глаза на миг пропали за складками кожи. — С тобой даже труднее. Ты не желаешь слушать…
— О, ещё как желаю! Особенно мне желанно узнать, что ты увидела! Я только и услышал от тебя, что мне придётся отправиться в Англию! И, что самое ужасное, вернуться туда, куда не хочу! Ты не говоришь, почему я туда отправлюсь, но предупреждаешь, что я должен быть готов! Я хочу услышать всё поподробнее. И я слушаю прямо сейчас!
Под лёгкое завывание грустного ветра старушка в очередной раз вздохнула, развернулась и медленными шагами добралась до шатающейся деревянной скамейки без спинки. Она с наслаждением села, поставила трость между ногами, сжав над ней руки, и снова посмотрела на своего внука. Артём смотрел на закат, но мыслями находился где-то далеко отсюда.
— Тёма, я не могу тебе рассказать того, что видела.
— Почему?! — задал он опять тот вопрос, который задавал ей всегда, когда тема доходила до будущего.
— Потому что ты всё исправишь.
— Вот именно! Исправлю! Сделаю всё, что в моих силах и даже больше, чтобы предотвратить беду! Но никак не сидеть и ждать её, надеясь на лучшее!
— Вот поэтому твоей маме не достался такой дар. Она такая же, как и ты, стремится всё исправить. Людям, которым подвластно вершить судьбами, не дано знать будущего.
— Как будто ты в молодости не пыталась исправить того, что видела.
— Пыталась, — не стала отрицать старуха, её пальцы сжались сильнее, а в глазах проявилась печаль. — И натворила много всего плохого. А, когда поняла, что будущее уже испорчено, решила бежать. Убежала, бросив всё. Я струсила, Тёма. И я по сей день страдаю, справедливо страдаю.