Хребет Индиго
Шрифт:
— Давай поговорим в гостиной.
Мой дом был не таким большим, как дом моих родителей площадью шесть тысяч квадратных футов, но половина этого размера меня вполне устраивала. Открытая концепция и сводчатые потолки придали моему дому характер и открытость. Трех спален и кабинета мне было вполне достаточно. Мне не нужно было возиться с шестью детьми, в отличие от мамы и папы, которым пришлось дважды пристраивать дом, чтобы вместить всех нас.
Я прошел к дивану и сел в кресло, когда Уинслоу прошла к противоположному краю
Она взглянула на фотографию в рамке на торцевом столике.
— Твои братья и сестры?
— Все шестеро. Я самый старший. Потом Нокс. Лайла и Талия, близняшки. И еще Элоиза, которая управляет гостиницей.
— Дедушка познакомил меня с ней после обеда в понедельник.
Тот ужасный, напряженный обед.
— Матео — самый младший. Он работает здесь на ранчо и в гостинице, пока не решит, чем хочет заниматься.
Возможно, он возьмет на себя семейный бизнес или начнет свой собственный. Так поступили все остальные. Мои родители привили нам всем свой предпринимательский дух. И свою любовь к Куинси.
Каждый из нас уехал в колледж. Нокс и Талия оставались вдали дольше всех, но в конце концов тяга к Куинси и семье привела и их домой.
Уинслоу изучала фотографию, запоминая наши лица. Многие люди с трудом различали меня и моих братьев и сестер, особенно когда мы были маленькими. Наши возрасты были близки. У нас с Ноксом было одинаковое телосложение, хотя его татуировки выделяли его среди других. Девочки, несомненно, были сестрами.
Но я подозревал, что Уинслоу не составит труда различить моих братьев и сестер. Она была умной. Сосредоточенной.
Хорошие качества полицейского.
— Хорошо, Шеф. — Я оперся локтями на колени. — Что ты хочешь знать?
Она сдвинулась, доставая из заднего кармана джинсов маленький блокнот и ручку. Это был тот же блокнот, что и в среду. Она раскрыла его, и шариковая ручка зависла над бумагой.
— Тропа на хребет Индиго. Для чего она нужна?
— В наши дни не для чего. До того, как мы купили соседний участок, мы использовали эту тропу, чтобы перегонять скот на гору. Но даже тогда это было редкостью. Мы ходили по ней, только если была засуха, и не хватало травы. Там есть срез, который ведет на обратную сторону хребта, где у нас около двухсот акров.
Ее ручка летала по бумаге.
— Кажется, я видела эту тропу, когда была наверху.
— Сейчас она сильно заросла. После того, как я купил соседнее место, оно дало нам прямую дорогу на гору. С тех пор мы не перегоняли скот по этой тропе. — Отчасти я так настаивал на покупке соседнего участка потому, что ненавидел перегонять скот по этой тропе. Она была крутой и требовала, чтобы мы шли в один ряд, следуя за скотом на лошадях.
— Кажется, эту дорогу я также видела. Хотя «дорога» — это, наверное, слишком щедрый термин. Это было больше похоже на две тропинки сквозь деревья.
—
— Кто-нибудь поднимается туда? Или это только для скота?
— Мой дядя. Он живет там сейчас. После того, как я купил соседский дом, он построил хижину в горах. Прямо на границе с лесной службой. Он живет там уже около года.
Ее ручка царапала по бумаге, когда она делала пометку.
— А он не помнит, видел ли он кого-нибудь, кто поднимался или спускался по тропе?
— Нет. Его дом не находится рядом с этой тропой. — А еще в эти дни у Бриггса были проблемы с памятью.
— Люди ходят туда в походы?
— Без разрешения — нет. И даже тогда я бы его не дал.
Не на хребте Индиго.
— Значит, никто никогда туда не ходит.
— Дети иногда, — признал я. — Любопытные дети, которые знают, что именно здесь две девочки покончили жизнь самоубийством. Я поймал группу из них прошлой осенью. С тех пор никого там не видел.
— Лили была с той группой детей?
— Нет, они были младше. В средней школе.
Ее ручка нацарапала еще одну запись.
— Медицинский эксперт определил, что время смерти, скорее всего, поздний вечер воскресенья и раннее утро понедельника. Мог ли кто-нибудь из твоих сотрудников быть в это время в этом районе? Или, возможно, твой дядя?
— Тебе нужно алиби.
— Называй это алиби, если хочешь. Я пытаюсь определить, видел ли кто-нибудь, как она туда поднималась, и действительно ли она была одна. Мы нашли ее машину, припаркованную у шоссе. От места, где она была припаркована, до места, где она могла спрыгнуть, семь миль. Я прошла его вчера пешком, и это заняло у меня почти три часа. Мне интересно, мог ли кто-нибудь видеть ее за это время.
— Никто из тех, кто работает на меня.
— Если это было ночью, у нее должен был быть фонарик. Мы не нашли ни одного на тропе или у тела. Мы также не нашли обуви.
— К чему ты клонишь?
— Где ее туфли? Если бы она шла без них, ее ноги были бы похожи на фарш. На ее ногах были царапины, но не за семь миль. Как она поднялась туда в темноте? К одиннадцати уже темно.
— Ты сказала, что судмедэксперт подозревает, что это могло произойти в понедельник утром.
— Самое позднее. Но опять же, это время смерти.
— Может, она поднялась днем. Осталась там на некоторое время. Я не знаю.
Уинн перелистнула на новый лист блокнота.
— Мог ли кто-нибудь оказаться поблизости рано утром в понедельник, чтобы увидеть, как кто-то покидает хребет?
— Ты думаешь, кто-то поднялся туда с ней.
— Возможно.
— И что? Убил ее? — Я покачал головой и вздохнул. — Это самоубийство, Шеф. Как и у других девушек, которые прыгнули с того хребта. Я не знаю, почему они это сделали. Мое сердце болит за их семьи. Но это точно такое же самоубийство, как и два других. Я знаю, потому что был рядом со всеми тремя.