Хребет Индиго
Шрифт:
— Она рассказала мне, что, когда она была подростком, она тоже не знала, чем хочет заниматься. И когда она обсуждала свои возможности, ее отец дал ей замечательный совет. Если нет четких амбиций, служение другим — это могучая цель. Она не хотела быть медсестрой или учителем. Поэтому она пошла в полицейскую академию. В тот вечер я вернулась домой и сказала родителям, что хочу узнать, что нужно сделать, чтобы стать полицейским.
— И вот ты здесь.
— И вот я здесь.
— Как отреагировали твои родители?
— Как и следовало
— Это то, что будит тебя по ночам? Ужасные случаи?
— Нет. — Я глубоко вздохнула. — Но, как я уже сказала, я не хочу обременять тебя.
— Слушать — это не бремя, Уинн.
Говорить об этом было больно. В те несколько раз, когда дедушка хотел обсудить несчастный случай, каждое слово скребло и резало по языку. Это было много лет назад, и с тех пор я всегда меняла тему. Игнорировать боль было проще. Не так ли?
Что-то нужно оставить. Что-то необходимо отпустить. Эти кошмары не могли продолжаться вечно, и, возможно, потому что я так долго держала это в себе, плохие сны были способом моего сердца кричать об облегчении.
— Мои родители умерли пять лет назад. — Одно предложение, и моя грудь горит.
— Моя мама упоминала что-то об этом на днях.
— Это было Четвертого июля. Они ехали домой с вечеринки в доме друга в горах. Их сбила встречная машина. Водитель писал смс.
— Черт. — Гриффин прижался лбом к моему виску. — Мне жаль.
Я тяжело сглотнула, прогоняя боль.
— Я была первым офицером на месте происшествия.
Его тело замерло. Качание снова прекратилось.
— Это был мой последний год работы патрульным офицером. Я уже подала заявление на повышение, и мои родители были так рады, что я не буду так часто появляться на улицах. Когда вызов поступил на мой сканер, я просто… Я не могу описать это. У меня в животе образовалась яма, и я знала, что когда я приеду туда, все будет плохо.
Плохо — это преуменьшение.
— Когда ты приехала туда, они были…
Мертвы.
— Да. Сначала я нашла другого водителя. Его выбросило из машины. Его тело лежало на центральной линии.
Кровь запеклась на его осунувшемся лице. Ему было всего восемнадцать. Ребенок. Трудно ненавидеть ребенка, но я справлялась с этим в течение пяти лет.
— Это было лобовое столкновение на скорости 60 км в час. Мои родители… — Мой подбородок задрожал, и я закрыла глаза.
То, что люди говорили
Мама и папа были бы так горды, увидев меня в Куинси. Папа предупредил бы меня о веренице сплетен и сделал бы все возможное, чтобы оградить меня от них, как Грифф. Мама настаивала бы на встречах каждые выходные, пока мой дом не стал бы идеальным.
— Это то, что ты видишь во сне, — прошептал Гриффин.
Я кивнула.
Они оба были пристегнуты ремнями безопасности. Они были зажаты в своих креслах, их тела были искалечены после того, как их машина перевернулась шесть раз и упала на крышу.
— Глаза отца были открыты. Мама, она, ее тело… — Мои глаза залило. Слова жгли слишком сильно. — Я не могу.
— Тебе и не нужно.
Я смотрела на деревья, несколько минут переводила дыхание, когда Гриф снова начал раскачивать нас.
— Они не страдали, — прошептала я. — Это была мгновенная смерть.
— Мне так жаль, Уинн.
Руки Гриффина сжались крепче, и когда по моей щеке потекла первая слеза, он просто прижался ко мне. Он крепко обнимал, пока я зарывалась лицом в его шею и плакала о людях, которых любила больше всего на свете.
Когда я взяла себя в руки, солнце уже поднялось над горными вершинами.
— Спасибо, что выслушал. — Я вытерла щеки.
— В любое время.
— У тебя хорошо получается.
— Тренировался почти всю жизнь. У меня пять братьев и сестер.
— Нет. — Я положила руку на его сердце. — Просто ты такой, какой есть.
Он поцеловал мои волосы, его руки не отпускали меня, пока мы оставались вместе в кресле.
— Что ты делаешь сегодня?
— У меня ничего не запланировано.
Сон. В какой-то момент мне придется попытаться заснуть.
Он поднял нас обоих, поставив меня на ноги. Затем он провел кончиком пальца по веснушкам на моем носу.
— Проведи день здесь.
Мы никогда не проводили день вместе. Это всегда было границей. И, как и все остальные, пересекать ее было так же естественно, как дышать.
— Хорошо.
14. ГРИФФИН
Одно утро, проведенное в кресле-качалке, и мир изменился. Как если бы вы отправились на прогулку и свернули с главного пути, чтобы посмотреть на все под другим углом, а потом обнаружили, что тропа, по которой вы ехали, была неполноценной во всех возможных отношениях.
Я почувствовал это впервые с этой женщиной.
Так охуенно.
Сдвиг произошел несколько недель назад. Или, может быть, это были небольшие повороты на пути. Вчера, во время ежегодных мероприятий в Куинси, я понял, насколько изменится жизнь с Уинн. Четвертое июля всегда было веселым. Загруженным, но веселым. Вот только мне никак не удавалось расслабиться и насладиться этим днем.