Хрен вам!
Шрифт:
Джонни подумалось, что Сергей сейчас скажет: «И ты будешь покупать мне новый моноблок взамен этого... на свои деньги, разумеется!» Но, как выяснилось, Сергей ещё не обнаглел до такой степени. Джонни давно уже отметил для себя это свойство психопатов и им подобных. У порядочных людей действовали эффективные внутренние механизмы, которые в обиходной речи принято собирательно называть «совестью», ограничивающие размеры их претензий. В психопатах же и тех, кто им подражал,– всех, кого простой, не стесняющийся в выражениях народ называет ох*евшими,– таких сдерживающих факторов не было. Единственным ограничителем их требований к тебе, с которым они были готовы считаться, могла стать лишь грубая физическая сила, либо угроза её применения, которую они могли счесть реальной. И горе тому,
Но вопрос оставался открытым, и его надо было решать, причём, очень желательно с минимальными потерями, а потому Джонни решил пойти на хитрость, подобную той, на которую часто идут психопаты, переводя стрелки на жертву. С той лишь разницей, что Сергей, против которого он собирался направить этот приём, выступал здесь сам в роли агрессора. Джонни заявил: «По твоему моноблоку видно, что в него до меня лазили не раз. Почему сразу я у тебя оказался виноватым?» Сергей, однако, на такую уловку не поддался и в ответ снова начал орать в грубой форме: «Да кто раньше его открывал, тебя е***ь не должно! Я тебе дал моноблок, чтобы ты его исправил, а обратно получаю, б**, Пентиум III!»
Джонни принялся судорожно соображать, пытаясь хоть немного распутать логику Сергея. Очевидно, тот был недоволен производительностью своего моноблока *до* обращения к Джонни, связывая, вероятно, снижение производительности с загрязнением. Но причина, очевидно, была не в этом, как Джонни сразу же понял, глядя на сравнительно чистую решётку радиатора, насколько её можно было видеть ещё до разборки устройства. Теперь же, получив обратно моноблок, который стал работать не только не быстрее, но даже немного медленнее (Джонни снизил до чуть выше номинала неизвестно каким образом разогнанную частоту), Сергей понял, что зря заплатил Джонни деньги, и не мог ему этого простить. Чего же Сергей хотел сейчас добиться своим ором? Спрашивать у него об этом напрямую, конечно же, было глупо – он соврёт.
Но как тогда прекратить его ор и вообще этот конфликт? Казалось бы, самый простой и радикальный способ решить возникшую проблему с Сергеем для Джонни заключался в том, чтобы сбросить сейчас звонок и больше не отвечать данному абоненту и вообще на звонки с номеров, которые не определяются. Поскольку среди обладателей таких номеров, по очевидной причине, психопаты и им подобные представлены диспропорционально, то, как говорится, невелика потеря. И даже если Сергей дозвонится с другого номера и примется угрожать расправой, что он может сделать? Нанять киллера, чтобы убить Джонни? Так вряд ли даже такой тупой и импульсивный психопат, как Сергей, пойдёт на подобное! Получалось, Джонни тогда не нужно было бы больше возиться с долбаным тормозным моноблоком, а главное – выслушивать хамские претензии его охреневшего сверх меры владельца.
В действительности, однако, тут всё оказывалось отнюдь не так просто для Джонни. Даже несмотря на фактическое отсутствие у Сергея реальной возможности расправиться с ним, Джонни не мог бы в случае игнорирования этого психопата сразу успокоиться и забыть инцидент. А звонки с угрозами (было практически очевидно, что Сергей не успокоится и не смирится сразу) только растравляли бы его и без того нешуточные переживания по этому поводу. Таким образом, конфликт не мог закончиться с актом «посылания» Сергея на х**: Джонни предстояло в таком случае какое-то время находиться в постоянном страхе. Точнее, в том, что в обиходной речи применительно к данной ситуации принято называть страхом. В действительности же, строго говоря, с психопатологической точки зрения состояние Джонни при таком раскладе правильнее назвать тревогой. Вот если бы Сергей приставил к его башке ствол, и сказал: «Ты накосячил, сука, поэтому покупай мне новый моноблок за 100500 (сто тысяч пятьсот) рублей, а то убью на х**!» – это был бы страх!
Таким образом, моральные страдания, а возможно, и вред здоровью, который претерпел бы Джонни, решив сбросить телефон, а затем игнорируя последующие звонки Сергея, делали такой вариант поведения уже отнюдь не лёгким!
К тому же, в подобных ситуациях Джонни вспоминал, чем обычно заканчивались его предшествующие
Подобное развитие событий напоминало ему также мучительную социальную тревожность его ранней юности. «Доброжелатели» говорили ему тогда: «почему бы тебе не подойти самому, не заговорить? Смотришь – и познакомишься с симпатичной девушкой!» Но Джонни прекрасно знал, к чему повёл бы столь опрометчивый поступок с его стороны. Он представлял, как его посылали всю оставшуюся жизнь. Нет-нет, сама девушка не посылала его даже не один раз, а вообще ни разу, так как Джонни в итоге не решался к ней подойти. Сначала он представлял себе, в какой унизительной форме она его отвергнет. Затем – как он будет навязчиво вспоминать своё унижение до конца своих дней, то и дело неукротимо проигрывая позорную сцену в своей голове. И в результате решал: да ну её на х**! Я лучше музыку любимую послушаю, на компе поиграю и т.д. Благо музыкальная аппаратура или соответственно компьютер не могли отказать ему во взаимности.
А когда Джонни в конфликтной ситуации сдавался и шёл на попятную, его оппонент не только принуждал его исправлять то, в чём он якобы «накосячил» изначально, была в этом объективно вина Джонни или нет, но и считал целесообразным назначить наказание, чтобы мало не показалось и следующий раз не возникало желания перечить. В итоге, оппонент каждый раз получал положительное подкрепление в противостоянии с Джонни давить до конца, пока тот не выдержит, а у самого Джонни всё ниже опускались руки в плане перспектив отстаивания даже самых своих, казалось бы, естественных и законных интересов. Потому и в этот раз, несмотря на всё своё омерзение к поведению Сергея, Джонни пытался решать вопрос мирным способом, даже если это подразумевало значительные дополнительные усилия.
Примирительным тоном, насколько его можно было сделать таковым, когда всё внутри у него клокотало от злости, Джонни сказал: «Смотри, Сергей. Ты спрашиваешь у меня, почему производительность твоего моноблока стала такой низкой. Но я ничего тебе про неё сказать не могу. Я не измерял производительность. Ты заказывал, чтобы я почистил тебе систему охлаждения, и ты можешь видеть по состоянию медного радиатора, который там торчит, что эту работу я выполнил. А чтобы оценить производительность компьютера, нужны специальные тесты. Я их на твоём моноблоке не запускал».
Затем, попутно слушая, как собеседник артистично матерится по поводу тормозов компьютера, Джонни проинструктировал Сергея скачать программу «super pi» и запустить её на расчёт миллиона знаков после запятой числа «пи» и попросил перезвонить, когда процесс закончится.
Услышав результат «две минуты», а затем в ответ на вопрос «точно?» пояснение «одна минута пятьдесят секунд», Джонни подумал: «как-то до хрена!», и имел неосторожность поделиться этим наблюдением с Сергеем. Тот, естественно, гневно поинтересовался: «б**, и чё мне теперь с этим делать?!» Джонни же был настолько ошарашен сообщённым ему результатом, что даже не подумал вначале о том, что Сергей мог врать, намеренно завышая время счёта. Джонни вспомнилось, что примерно такие показатели производительности в данном тесте демонстрировали первые процессоры Intel Pentium 4 “Willamette”, сделанные ещё по технологии 0,18 микрон, которые при данной тактовой частоте были даже несколько медленнее, чем вышедшие примерно тогда же последние Pentium III (и особенно Pentium III – S) на ядре Tualatin. Таким образом, ввиду сообщённого ему результата теста, сравнение с Pentium III не оказывалось даже лживым преувеличением Сергея!