Христианская философия брака

Троицкий Сергей Евгеньевич

И я знаю, взглянувши на звезды порой, Что взирали на них мы, как боги с тобой, У любви есть слова, те слова не умрут, Нас с тобой ожидает особенный суд:

Он сумеет нас сразу в толпе различить, И мы вместе придем, - нас нельзя разлучить [209] .

Метафизическое значение брачной любви как соединения в одно вышеличное бытие и ее бесконечная жертвенность связаны с ее другой чертой — ее абсолютной исключительностью. В целом может быть только две половины, и потому абсолютная моногамия является не только христианским идеалом, но даже и нормой брака. Все виды многобрачия не только одновременного (bigamia simul-tanea) [210] , но даже и последовательного (bigamia suc-cessiva) безусловно исключаются Церковью. В древней христианской письменности эта идея выражена очень определенно и даже резко, доходя до того, что некоторые древние писатели не хотят даже признать повторные браки браком, а называют их «благовидным или тайным прелюбодеянием» [211] ,

«видом прелюбодеяния» [212] , «ненаказанным блудом», «нечистотой в церкви» [213] , как потому, что они «идут вопреки определению Божию, так как Бог вначале сотворил одного мужа и одну жену» (Афинагор), так и потому, что они не отвечают строению Церкви, «не имеющей скверны и порока», и «изгоняют нас из Церкви и Царства Божия» [214] , соединены с потерей «нормы таинства» [215] , так же, наконец, и по моральным мотивам, ибо новый брак доказывает, что в первом браке супруг не имел той безграничной любви, которая требуется христианским учением, так как, вступая в новый брак, супруга отделяется от своего первого супруга, и новый брак всегда является некоторой изменой в отношении к первому [216] .

209

А. А. Фет. «Alter ego». Поли. собр. стих. Т. 1. СПб., 1912. С. 108.

210

Об этом грехе Ламеха см., например: Тертуллиан, De exhort. Cast. 5; De monog. 4; Иероним, Epist. 85(9), Contra lov. 1, 24 и др.

211

Афинагор (ок. 174 г.), Прошение о христианах. Ср.: Иустин Мученик. Апология 1. Гл. 50. Mg. 6, 349.

212

Тертуллиан, De pudicitia, 9; Ad uxorem 1, 4, 8.

213

Василий Вел. Правила 4 и 50. Ср.: Климент Александрийский. Строматы, 3, 11. Mg. 8, 1189.

214

Ориген, 18 Гом. на Евангелие от Луки. Ml. 17, 1846. Ср.: Гом. 19 на Иеремию. Mg. 13, 509.

215

Августин, De bono conjug., 21. Ml. 40, 387-388; и Климент Александрийский только первый брак признает таинством. Строи. 2, 23. Mg. 8, 1085, 3, 91. Mg. 8, 1173.

216

Амвросий, поел, к Верч. церкви, 64. Ml. 26, 1205; Златоуст, Гом. на поел, к Титу. Mg. 62, 671.

«Брак по природе один, как одно рождение и одна смерть, — отвечала сестра святителя Григория Нисского, святая Макрина, когда по смерти жениха ей предложили выйти замуж за другого, — жених мой жив в надежде воскресения, и было бы нехорошо не сохранить ему верности» [217] . Более поздние памятники говорят о повторных браках уже в смягченных тонах, но основное церковное учение осталось неизменным: норма брака — это его абсолютное единство, а повторение брака допустимо лишь как средство для избежания худшего — разврата, как своего рода лекарство.

217

Святой Григорий Нисский: De vita S. Macrinae. Mg. 46, 964 С: «???? ????? ?? ?? ????? ??? ?????, ?? ??? ???????, ??? ??????? ???».

И учение это выразилось в целом ряде канонов Православной Церкви. Допуская повторные браки мирян. Православная Церковь не равняет их с первым, «девственным» (? ????? ??????????) браком. Прежде всего она ограничила повторяемость брака лишь тремя случаями, и когда один император (Лев Мудрый) женился в четвертый раз, Церковь долго не признавала действительность его брака, хотя он был нужен в государственных и династических интересах. И продолжительная тяжелая борьба между Церковью и государством из-за этого брака закончилась актом, категорически запрещающим четвертый брак на будущее время (Кормчая. Гл. 52). Затем долгое время Церковь не только запрещала венчание второбрачным, но даже и присутствие священника на брачном пире (Неокесарийского собора правило 7-е), а позднее хотя и ввела чин освящения повторных браков, но более сходный с чином покаяния, чем с торжественным чином венчания, испрашивая второбрачным «мытарево обращение», «слезы блудницы», «разбойника исповедание», «покаяние от всего сердца» [218] . Да и самих брачующихся каноны Православной Церкви рассматривают как грешников и наказывают при вступлении во второй брак одногодичной или двухгодичной епитимией, а при вступлении в третий брак— трех- и даже четырехгодичной [219] .

218

Последование о второбрачном, Великий Требник. М., 1732, лист 45 об.

219

Анкирск. 19; Лаодик. 1; Вас. Вел. 4; Никиф. Ис-пов. 2; Иоанна Постн. 19; Васил. Вел. 4 и 80.

Примиряясь, так сказать, скрепя сердце, с повторными браками мирян, Православная Церковь абсолютно запрещает их тем, кто должен служить примером для остальных в осуществлении нормы церковного

учения, — своим священнослужителям, и, несмотря на вековую борьбу против этого запрещения, оно и до настоящего времени остается обязательным в большей части христианского мира, везде, где существует учение о священстве как о таинстве. Церковная история сохранила нам интересные факты, свидетельствующие о строгости этого запрещения.

Вот, например, рассказ, достоверность которого стоит вне сомнений, так как она засвидетельствована тремя современниками, близко стоявшими к участникам события [220] .

В 614 году, вследствие недостаточного разлития Нила и нашествия персов, в Александрии наступил страшный голод. Патриарх Иоанн Милостивый, действительно милостивый, истратил на помощь голодающим не только все личные средства, но и богатую патриаршую казну (около двух миллионов долларов в современной валюте). И вот в самый тяжелый момент один александрийский богач просит посвятить его в скромную должность дьякона, обещая дать на пропитание голодного народа сто восемьдесят фунтов золота и две тысячи мер хлеба. Но богач состоял во втором браке, и не знавший никаких границ в деле благотворительности патриарх дал в этом случае категорический отказ:

220

Иоан. Мосхом (619), Софронием, патр. Иерусалимским (f 638), друзьями патр. Иоанна, а также Леонтием Неапольским (f 642), автором жития патр. Иоанна (греческий текст Mg. 93, 1613—1668 и отд. изд. Gelzer, Leipzig, 1893, лат. перевод Ml. 73, 331—392. Ср. Пидалион, изд. 1908 г. С. 135, примечание).

«Мне кажется, лучше погасить солнце, чем нарушить божественный закон», — сказал он. Его твердость была вознаграждена. Вскоре в Александрию пришли корабли с хлебом.

Через тысячу лет нечто подобное произошло в Православной Церкви в Польше. В 1633 году под влиянием протестантских идей, польская шляхта потребовала от знаменитого православного догмати-ста киевского митрополита Петра Могилы разрешения второбрачным быть священниками и получила от него столь же категорический отказ, как и александрийский богач.

«Если бы явился ангел с неба, то и тогда бы я не мог, вопреки определениям вселенских соборов и святых отцов, рукоположить второбрачного».

Даже в самом разрешении повторения брака нельзя видеть отступления от принципа абсолютной моногамии. По глубокой и тонкой мысли блаженного Августина, всякий брак сам по себе есть благо, и Церковь при повторении брака осуждает не новый брак, а ту настроенность, при которой он явился нужным, осуждает нарушение верности в отношении к первому браку «Апостол, — читаем мы у Августина, — говорит, что вдовы, желающие вступить в брак, подлежат осуждению, и тотчас же объясняет, почему подлежат осуждению: не за второй брак, а за то, что отвергли прежнюю веру (1 Тим. 5, 12), чтобы было ясно, что осуждается воля, которая не выполнила своего долга, безразлично, наступит ли за этим брак или нет» [221] .

221

De bono viduitatis. 9, Ml. 40, 437-438.

Другими словами, новый брак доказывает, что задача полного единения в предшествующем не была достигнута, что предшествующий брак не был браком в христианском смысле, но отсюда еще вовсе не следует, что и новый брак не будет осуществлением брачного идеала, и второй брак, являющийся таковым в глазах общества, может стать для самих супругов, в сущности, первым, так как первый на самом деле браком не был.

Но если так, то каждый человек может быть в истинном христианском браке только один раз в жизни, и только такой истинный брак имеет значение и для вечности, когда, говоря словами Златоуста: «супруги будут пребывать вечно со Христом и друг с другом в великой радости» [222] .

222

Беседа на Еф. 20. Mg. 62, 146.

Однако отсюда вовсе не следует и того, что из нескольких браков одного лица, хотя один должен быть непременно признан истинным, признан клеточкой в организме вечной Невесты Христовой Церкви. Наоборот, всякое повторение брака указывает именно на такой духовный облик известного лица, который делает все менее и менее вероятным достижение им высокой и трудной цели брака, требующей всецелой отдачи себя другому, почему Православная Церковь, с одной стороны, не допускает второбрачных, как плохих служителей малой церкви — семьи, быть служителями Церкви великой, не допускает их до священнослужения, а с другой — ограничивает повторяемость брака. Очень часто все брачные союзы известного лица оказываются лишь тем «деревом, сеном и соломой», которые должны сгореть в огне страшного суда (1 Кор. 3, 12, 13), а не тем золотом и драгоценными камнями, из которых будет создан Небесный Иерусалим (Откр. 21, 11—21), как, например, все пять мужей Самарянки, по суду Христа, не бьыи ее истинными мужьями (Ин. 4, 17-18) [223] .

223

См. также мою книгу «Второбрачие клириков. Историко-каноническое исследование». СПб., 1912.

Быть может, многое из того, что писали мы в этой главе, производит впечатление какой-то чрезмерной идеализации и даже нежизненности, далеко расходящейся с тем, что говорит о браке его история и еще более повседневная жизнь. Но ведь мы сказали далеко еще не все, что нужно сказать. Религиозная интуиция не только предначертывает нам идеал брачной жизни, но и объясняет нам и то, почему так редко выступает в своем чистом виде и еще реже достигается истинная цель брака и откуда идет извращение брачной жизни.