Христианская традиция. История развития вероучения. Том 2. Дух восточного христианства (600-1700), Пеликан Ярослав

Христианская традиция. История развития вероучения. Том 2. Дух восточного христианства (600-1700)

на обложку

Пеликан Ярослав

Шрифт:

Все эти споры проходили в контексте дискуссий о принятии формального авторитета церковного предания, разворачивавшихся вместе с принципиальным спором относительно того, как реальное содержание этого предания сказывается на вопросе о правомерности существования изображений. Отмечалось, что "памятуя о том, как резко поначалу христианство обрушилось на идолов, остается лишь удивляться, что позднее, не встречая препятствий и почти незаметно языческий обычай сумел утвердиться даже в церкви" [980] . Такое пояснение оставляет без внимания многие вопросы, судьба которых решалась в этом противоборстве, и прежде всего, вопрос о том, на самом ли деле христианское поклонение образам было "языческим обычаем", первоначально осуждавшимся христианами и потом вкравшимся в церковь (равно как и вопрос о том, когда именно ("позднее") это произошло). Как для противников иконопочитания, так и для самих иконопочитателей принципиально важным был ответ на вопрос, является ли иконописание каким-то нововведением или это христианский обычай, идущий из предания.

980

Holl (1928) 2:388

"Для иконоборцев основным авторитетом… была древность, и это, вероятно, было самым сильным местом как в их нападках, так и в самозащите" [981] . Они утверждали, что почитание "лжеименных образов не исходит от предания о Христе, апостолах или отцах" [982] . Нападая на иконопочитание, они считали, что могут "присовокупить свидетельства святых отцов (которые)… полностью запрещают поставлять изображение Господа, Богородицы и каких-либо святых" [983] . Когда православные прямо задавали им вопрос, исповедуют ли они, что Сын и Слово Отца воплотилось, любой из них мог ответить: "Исповедую. Ибо как могу я не исповедовать, если об этом возвестили богословы и отцы?" [984] . Именно на основании предания богословов и отцов, представленного Астерием Амасийским, они приходили к необходимости запрета на изображения, возглашая: "Да не будет Христос изображаем!" [985] . Они утверждали, что свои доводы почерпнули "из различных святоотеческих свидетельств" [986] , посредством которых готовы донести их до слушателей. Когда защитники изображений пытались оправдать свое поклонение, иконоборец мог спросить: "Откуда вы это взяли? Я не признаю в вас нового законодателя" [987] . Они были столь

привержены древнему преданию отцов, что их противники, сравнивая их с людьми только что выпущенными из темницы на солнце, говорили, что "подобно тем, кому некуда больше бежать… они бегут в предание" [988] . Такую критику иконоборцы могли расценить как похвалу.

981

Florovsky (1950) 81

982

CCP(754)ap.CNic.(787) (Mansi 13:268)

983

ap.Thdr.Stud.Antirr.2.47 (PG 99:388)

984

ap.Thdr.Stud.Antirr.2.1 (PG 99:353)

985

ap.Niceph.Antirr.2.16 (PG 100:364)

986

ap.Thdr.Stud.Antirr.2.28 (PG 99:373); CCP(754)ap.CNic.(787) (Mansi 13:333)

987

ap.Thdr.Stud.Antirr.2.10 (PG 99:357)

988

Niceph.Antirr.3.1 (PG 100:376)

Тем не менее почитатели икон не могли позволить, чтобы иконоборцы притязали на предание, если, конечно, "православие" означало поддержку иконопочитания. Ведь именно оно означало верность отеческому преданию.

Церковные изображения — не "недавнее измышление": они утверждены авторитетом христианской древности, которая им предлежит (причем не только святоотеческой, но даже апостольской) [989] . Цитируя того же Астерия Амасийского, на которого опирались иконоборцы, православные показывали, что "Астерий на нашей стороне" [990] . Авторитеты, приводимые иконоборцами, были "авторитетами не святых, но… еретиков" [991] . Согласно православным Церковь поклонялась образам "с того времени, как Христос сошел на землю"; ссылаясь на авторитет соборов, почитавшихся обеими сторонами, они добавляли, что начиная с 4-го века было шесть вселенских соборов и ни один не осудил изображений [992] . Каждая ересь, и особенно иконоборческая, отличается стремлением отрешиться от предшествовавших лжеучений и заявить притязание как на апостольское и святоотеческое учение, так и на авторитет соборов [993] . Однако этот авторитет традиционно на стороне иконописания, которое было "от начала, из предания апостольского и отеческого", что явствует из обычая большинства древних церквей, а также из множества самих изображений [994] . Сама история церкви, пришедшаяся на столь долгий период, свидетельствует в пользу древности и православной природы этого обычая [995] . Упразднить его значит проявить небрежение к отцам и учителям Церкви. Или, быть может, пренебрегая словами Христа о том, что врата адовы не одолеют Церковь [996] , иконоборцы готовы заявить, что она пребывала в заблуждении все семь веков, пока не пришли они? [997] .

989

Niceph.Antirr.3.3 (PG 100:380)

990

Niceph.Antirr.2.16 (PG 100:364)

991

Thdr.Stud.Antirr.2.48 (PG 99:388)

992

Joh.H.Const.5 (PG 95:320)

993

Thdr.Stud.Ref.18 (PG 99:465)

994

Niceph.Apol.2 (PG 100:836)

995

Niceph.Imag.71 (PG 100:781-84)

996

Мф.16:18

997

Joh.H.Icon.16 (PG 96:1361)

Будучи не в силах сразу одержать победу в спорных вопросах, связанных с изображениями, православные были вынуждены признать, что в пользу обычая, который, как предполагалось, основывался на апостольском и святоотеческом предании, в самом этом предании было очень мало письменных свидетельств, будь то Писание или древние христианские авторы. По сути дела, "вплоть до трехсотого года нет ни одного литературного высказывания, которое позволяло бы думать о существовании каких-либо христианских изображений, отличных от крайне скупых, иероглифических символов" [998] . Сторонники образов утверждали, что на их стороне "простая вера и неписаное предание кафолической Церкви", подчеркивая, что "неписаное предание есть сильнейшее" [999] .

998

Kitzinger (1954) 86

999

Niceph.Antirr.3.7 (PG 100:385)

В подтверждение этой мысли они нередко обращались к таким отрывкам, как, например, отрывок из сочинения Василия Кесарийского "О Святом Духе" [1000] , в котором различные обычаи — например, крестное знамение, троекратное погружение в воду при крещении и молитва лицом к востоку — обосновывались авторитетом предания, которое хотя и не было записанным, но исходило от апостолов [1001] . Конечно, в Писании Христос ничего не говорит об изображениях, но ведь Он ничего не говорит и о молитве лицом к востоку или венчании брачующихся [1002] . Такие слова, как, например, "Троица" небиблейские, и тем не менее они обладают авторитетом как упоминающиеся в формулах традиционного вероучения [1003] . Согласно Леонтию Неапольскому, одному из самых ранних апологетов иконописания, даже Соломон, украшая храм, "соделал много резных и литых предметов, коих Бог не заповедал" и тем не менее не был за это осужден, потому что "соделал эти образцы ко славе Божией, равно как и мы делаем" [1004] . Кроме того, в литургии есть места, которые вошли туда "agrafos", то есть "помимо Писания" или даже "не будучи где-либо записанными" [1005] . Но подобно тому "как Евангелие, не будучи начертанным, было возвещено во всей вселенной, так всей вселенной без начертания было передано, что надлежит творить образы Христа-Бога воплотившегося и святых, равно как поклоняться кресту и совершать молитву, оборотясь к востоку" [1006] . Ибо, в конце концов, и закон был лишь обычаем, переданным в написании, но не оно соделало его мерилом [1007] .

1000

Bas.Spir.27.66 (PG 32:188); Max.Schol.E.h.1.4 (PG 4:121)

1001

Joh.D.Imag.1.23 (PG 94:1256); Niceph.Antirr.3.8 (PG 100:389)

1002

Joh.H.Const.5 (PG 95:320)

1003

Joh.D.Imag.3.11 (PG 94:1333)

1004

Leont.N.fr.ap.Joh.D.Imag.1 (PG 94:1273)

1005

Niceph.Antirr.3.7 (PG 100:388)

1006

Joh.D.Imag.2.16 (PG 94:1304)

1007

Niceph.Antirr.3.8 (PG 100:388)

Утверждая, что за ними авторитет апостольского и святоотеческого предания, и та, и другая сторона тщательно исследовали писания отцов Церкви, стремясь найти подтверждение своему учению. Временами казалось, что спор зашел в тупик: одни утверждали, что у них есть "множество авторитетных имен, как древних, так и нынешних", тогда как другие заявляли, что "их много и у меня" [1008] . Был ли какой-нибудь выход из этого тупика и можно ли было благочестивый обычай "всех христиан", а также их слова и дела приводить как свидетельство в пользу какой-либо из противоборствующих сторон? [1009] . Несмотря на всю неполноту сохранившихся материалов, их обзор может служить как фоном для рассматриваемых нами споров, так и частичным ответом на этот важный вопрос. Сохранившиеся свидетельства не всегда поддаются точной датировке, поскольку некоторые из них были сохранены для нас самими участниками спора, их использовавшими; поэтому лучше всего рассматривать их в том относительно хронологическом порядке, который был ими установлен, а затем переходить к каким-то существенным моментам.

1008

Thdr.Stud.Antirr.2.40 (PG 99:381)

1009

Niceph.Imag.71 (PG 100:681-84)

Будучи иудейского происхождения, раннее христианство унаследовало глубокое отвращение к идолопоклонству. Несмотря на то что трактат Фомы Эдесского "О рождестве" был заклеймен как еретический, в нем автор выражал мнение всех богословский партий, описывая язычество как состояние, в котором "бессловесные идолы были почитаемы, сатана поклоняем, а злые духи радовались и бесы ликовали" [1010] . Такая позиция основывалась на божественном запрете, гласившем: "Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли" [1011] . Согласно Клименту Александирйскому этот запрет означал, что всякое изображение было обманом, ибо "образ есть лишь мертвое вещество, оформленное рукою ремесленника. Мы же (христиане) не имеем никакого осязаемого образа, сотворенного из осязаемого вещества, но образ, воспринимаемый одним лишь разумом, — Бога, который есть единый истинный" [1012] . Однако в других отрывках Климент не так отрицательно оценивает пластические искусства и даже приводит перечень того, что можно изображать на печатях [1013] . Если допустить, что слова, приписывавшиеся ему в ходе иконоборческого спора, истинны [1014] , то в таком случае в своем ныне утраченном трактате "О Пасхе" он даже говорит, что образу отсутствующего должно воздавать такое же почтение, какое подобает ему самому [1015] . Говоря о том, что у иудеев не было ни образов, ни тех, кто их делал, ученик Климента Ориген стремился доказать превосходство иудейского богослужения над языческим [1016] , называя безумием мысль о том, что какие-то рукотворные изображения могут почтить тех, кто воистину божественен [1017] . В "Октавии", другой ранней апологии христианства, ее автор Минуций Феликс с похвалой отзывается о том, что у христиан нет образов и храмов. "Ты мнишь, — пишет он, — что, если у нас нет ни храмов, ни жертвенников, то мы утаиваем предметы нашего поклонения? Но какой образ Бога я соделаю, если — поразмысли правильно — сам человек есть этот образ? [1018] .

1010

Thos.Ed.Nat.4 (Carr 20[18])

1011

Исх.20:4

1012

Clem.Prot.4.51.6 (GCS 12:40)

1013

Chem.Paed.3.11 (GCS 1:270)

1014

ap.Niceph.Antirr.3.26 (PG 100:416)

1015

Clem.Pasch.fr.33 (GCS 17:218)

1016

Or.Cels.4.31 (GCS 2:301)

1017

Or.Cels.3.76 (GCS 2:268)

1018

Min.Fel.Oct.32.1–3 (CSEL 2:45–46)

По-видимому,

самое известное упоминание о "Христовых образах" [1019] содержится в апокрифическом сирийском повествовании о переписке Иисуса Христа с эдесским царем Авгарем 5-м, в котором говорится, что Христос исцелил царя и что придворный живописец Ханнан написал портрет Иисуса [1020] . Предание рассказывает, что во время осады персов в 544-м году этот образ изгнал завоевателей [1021] . Такому яркому апологету иконописания, каким был Иоанн Дамаскин, легенда об Авгаре говорила, что образ, написанный при жизни Иисуса "сохранился доныне" [1022] . Для Андрея Критского эта история послужила доказательством того, что "использование святых изображений идет издревле" [1023] . Возражая иконоборцам, патриарх Никифор тоже ссылался на нее, сначала без упоминания имени царя, а потом прямо его называя [1024] . До грекоязычного читателя эта легенда (с присовокуплением послания от Христа к царю) была донесена Евсевием, а до тех, кто читал на латыни — его переводчиком Руфином. Евсевий утверждал, что перевел ее прямо с материалов, найденных в Эдессинских архивах [1025] , хотя в его переводе нет вообще никакого упоминания об образе. Что же касается упоминания об изваянии Христа, исцелившем женщину, страдавшую кровотечением [1026] (это чудо было воспето и в поэзии), то, хотя иконопочитатели расценивали его как аргумент в свою пользу [1027] , на самом деле здесь, по-видимому, было выражено критическое отношение к изваянию [1028] как пережитку язычества [1029] . Тому же Евсевию, правда, в другой связи, принадлежит и одно из самых ярких неприязненных оценок самой идеи иконописания. Отвечая на послание императрицы Констанции, пожелавшей иметь образ Христа, он пишет: "Не знаю, что заставило Вас повелеть, чтобы начертали образ Спасителя нашего. Какой образ угоден Вам? Истинный и непреложный, подлинно живописующий Его лик, или тот, который Он воспринял ради нас, соделавшись по виду рабом?" [1030] . Такая позиция сделала Евсевия "твердыней и водителем" иконоборцев, и его они будут упоминать вместе с несколькими отцами Церкви, которые, как им казалось, их поддерживали [1031] . Пересказ Евсевием легенды об Авгаре хронологически предшествует любой из доныне сохранившихся сирийских версий, хотя и основывается на сирийских источниках; поэтому есть основания рассматривать рассказ о Христовом образе как позднейшее добавление. В то же время, однако, нельзя исключать пусть и незначительную возможность того, что этот рассказ действительно содержался в источниках, использованных Евсевием, и что он пренебрег им, так как с большой неприязнью относился к самой мысли, будто Христа можно живописать в каком-то образе.

1019

Lib.Car.4.10 (MGH Conc.Sup. 2:189-90)

1020

Doct.Ad. (Phillips 1–5)

1021

Evagr.H.e.4.27 (Bidez-Parmentier 174)

1022

Thdr.AbuQ.Imag.23 (Arendzen 48); Joh.D.Imag.1 (PG 94:1261)

1023

Andr.Cr.Imag. (PG 97:1301)

1024

Niceph.Antirr.1.24; 3.42 (PG 100:260; 461)

1025

Eus.H.e.1.13.5 (GCS 9:84–86)

1026

Мф.9:20–22

1027

Rom.Mel.Hymn.23 (SC 114:86-100)

1028

Thdr.AbuQ.Imag.8 (Arendzen 13–14)

1029

Eus.H.e.7.18 (GCS 9:672)

1030

Eus.Ep.Constant. (PG 20:1545)

1031

Niceph.Imag.12 (PG 100:561); Niceph.Antirr.3.30 (PG

100:421); Niceph.i.11 (PG 100:848)

Эта неприязнь заявляла о себе и у другого писателя 4-го века, широко цитировавшегося в спорах 8-го и 9-го веков. Речь идет о Епифании Саламинском [1032] , утверждавшем, что "диавол… ныне опять увлек… верных в древнее идолопоклонство" [1033] . Он был против того, чтобы изображения вывешивались в местах христианского богослужения, будучи уверен, что, "когда воздвигаются образы, языческие обряды совершают остальное" [1034] . Предвосхищая аргумент в пользу изображений, который приведут много позднее, свою последнюю волю Епифаний выразил так: "Если кто, оправдываясь воплощением, дерзнет взглянуть на божественный образ Бога-Слова, начертанный земными красками, да будет ему анафема" [1035] . Епифаний, "этот знаменитый водитель" [1036] православия, отвергал образы столь резко и явно, что иконоборцы, широко его цитируя, могли тем самым ссылаться на святоотеческое предание. Приводя их цитаты, Иоанн Дамаскин полагал, что эти сочинения не принадлежат Епифанию, но даже если бы и принадлежали, то все равно сами по себе они не могут стать нормой предания, которое на стороне иконопочитателей [1037] . Со своей стороны Никифор тоже стремился показать, что Епифаний не является автором тех сочинений, которые ему приписывают иконоборцы. Он написал трактат "Против Епифания" [1038] , в котором опровергал и заодно приводил отрывки из ранних сочинений, не признававших иконописания [1039] . Даже в наше время подлинность этих трактатов вызывала сомнение, однако сегодня с известной натяжкой их считают подлинными. Спор об их авторстве, не утихавший как в древние времена, так и теперь, свидетельствует о двойственности предания и, следовательно, о шаткости ссылок на него.

1032

Lib.Car.4.25 (MGH Conc.Sup.2:223-25)

1033

Epiph.fr.10 (Holl 360)

1034

Epiph.Haer.27.6.10 (GCS 25:311)

1035

Epiph.fr.34 (Holl 363)

1036

CCP(754)ap.CNic.(787) (Mansi 13:292)

1037

Joh.D.Imag.1.25 (PG 94:1257)

1038

Niceph.Apol.4 (PG 100:837)

1039

Niceph.Epiph. (Pitra 4:294–380)

Порой цитаты из отцов, считавшиеся православными наиболее полезными, касались не образов Христа и святых [1040] , а изображений римских императоров [1041] . Так, например, Афанасий, почитавшийся ими как "муж многоопытный", писал, что "изображение императора есть его точное подобие… И посему поклоняющийся изображению поклоняется и императору, ибо оно есть его образ и обличье" [1042] . Подтверждением такому истолкованию служили и другие сочинения, приписываемые Афанасию. Еще более важным было свидетельство "божественного Василия" Кесарийского [1043] , сказавшего, что "изображение императора тоже именуется "императором", и все же их не два" [1044] . В другом месте Василий обращается к понятию "императорского образа", говоря о Святом Духе [1045] . Более того, один его отрывок часто цитирует Иоанн Дамаскин, пространно рассуждая об "образе", соотносимом со Христом, Богородицей и святыми [1046] . Толкуя понятие "образа", сам Василий пишет так: "Почитание, возносимое образу, переходит и на первообраз" [1047] . Считалось, что именно это и происходит, когда христиане поклоняются какому-то образу. Возражая, иконоборцы утверждали, что это сказано "применительно к богословию", ко внутренней жизни Божества, и не относится к образам, использующимся в церквах [1048] . Строго говоря, они были правы, потому что в данном случае "образ" означал Самого Христа, а не рукотворный портрет, — однако вырванный из контекста и использованный как доказательство (как нередко и поступали с такими отрывками обе стороны), данный текст воспринимался как сильная поддержка православных. Что касается несториан, то они, говоря о соотношении императора и его изображения, хотели обосновать проводимое ими различие между ипостасью и лицом [1049] . Почтение, оказываемое образу императора, а также тот факт, что в поисках защиты можно было "прибегнуть к его изваяниям" [1050] (подкрепленный соответствующей цитатой из Златоуста), еще более убеждали в своей правоте [1051] . Ведь если такое было возможно по отношению к смертному христианскому императору, то тем более уместно воздать такое почтение образу вечного Царя. Примечательно, однако, что у тех же трех отцов — Афанасия, Василия и Златоуста — а также у других иконоборцы находили отрывки в пользу их позиции [1052] .