Христианские древности: Введение в сравнительное изучение

Беляев Леонид Андреевич

Как известно, на протяжении средневековья ингумация в Европе сменила кремацию, хотя этот процесс протекал с хронологическими, социальными и региональными отличиями. Некоторые франкские племена перешли к ингумации уже в IV веке, но среди алеманнов кремация сохранялась долго (за исключением погребений вождей); многочисленные «смешанные» кладбища на севере Германии показывают, что, несмотря на запрет Карла Великого, два этих обряда сосуществовали и кремация изжита христианством лишь в развитом средневековье. (Herrmann, 1968; Die Slaven, 1974; Stenberger, 1977). Ориентация ингумаций изначально была разнообразной, но преобладала западно-восточная, что можно объяснить только косвенным воздействием христианства еще до крещения.⁴⁷

Кладбища, даже лежащие вне пределов земель, охваченных христианизацией, уже с поздней античности содержат вещи с христианскими символами, однако они далеко не всегда определяют конфессиональную принадлежность погребенного.

Наиболее надежный индикатор христианства — крест из тонкого листка золота, встречающийся в могилах лангобардов, алеманнов и баваров южной Германии (VII — нач. VIII в.). Драгоценные кресты как украшения или крестовидные подвески не обязательно говорят о том же, их могли использовать и как украшения.⁴⁹ Конечно, христианам принадлежали надгробия VI–VII вв. с соответствующими надписями и изображениями — но обнаруживают их только там, где сохранялась римская церковная традиция.

Ряд элементов, свойственных дохристианскому погребению, долго сохранялся в средневековую эпоху, порой можно наблюдать и возвраты к нему после долгого перерыва Особенно это касается помещения в могилы всевозможных предметов. Отказ от обычая предлагать умершему посмертные дары, наделяя его частью родового имущества, — несомненное следствие крещения Однако погребения знати с богатым инвентарем, иногда даже в церквях, вплоть до VI–VII вв многочисленны (см. выше) и исчезают не раньше конца VII–IX вв ⁵⁰ Причину этого видят во влиянии римского права и в обычае передавать церкви на помин души покойного вещи, которые описываются в кодексах законов как военное снаряжение и одежда Вкладывание вещей покойного в церковь, в полном объеме или частично (как реликтовый обряд), сохранялось в течение всего позднего средневековья в Западной и Центральной Европе (Stein, 1967, Gewisswissenschaft, 1979), а также на Руси. Даже после того, как погребения с полным набором инвентаря исчезают, покойного все же продолжают снабжать кое-чем из имущества: обычны богатые одежды, украшения, оружие (погребения короля Генриха IV (1056–1106) и Альбрехта Австрийского (1258–1308) в соборе Шпейера, и др.; см. выше). Можно думать, что члены высшего класса были в состоянии удовлетворить церковное требование жертвовать на «строение души», не обделяя при этом и погребенное тело.⁵¹

Реанимацию древних обычаев можно наблюдать вплоть до Нового времени Например, на протестантском кладбище Грасхайм (существовало с нач XVI в) встречено оружие, украшения, молитвенники. (Feh-ring, Stachel, 1967). В погребениях женщин позднего средневековья обычны ножницы (фольклористам они знакомы как дар женщине, умершей при рождении ребенка). Эти находки указывают на распространение суеверий, но унаследованы ли они прямо от языческого культа мертвых или возникли независимо, как порождение древнейших природных архетипов человеческой психики, под влиянием фольклорных переработок литературных сюжетов и тд — остается вопросом. Поскольку изучение поздних кладбищ лежит вне сферы традиционной археологии, доистории или архитектурной истории, их раскопки и публикации чрезвычайно редки (Fehring, 1977, Fehring, 1988-89). Лишь со временем строгость христианских обычаев выработала устойчивый тип погребения: ингумация на спине, обычно лицом к востоку⁵²

Топография и архитектура Итак, сами по себе элементы обряда в значительной части случаев не позволяют надежно определить конфессиональную принадлежность погребенных Она проявляется наилучшим образом только при рассмотрении его в контексте общей топографии кладбищ и стоящих на них церквей

Ранние некрополи, лежавшие за пределами поселений, в конце концов сменились церковными кладбищами внутри них. Эту традицию в королевстве франков окончательно закрепили капитуляры Карла Великого 786 и 810/3 гг о правах приходов (за кладбищем должна была надзирать община прихода, погребение на старых языческих некрополях, а

Собор г Вормса Саркофаги 955-1044 гг Современное состояние

тем более кремация строго запрещались) Но в меровингский период появление сельских церквей не сразу привело к отказу от прежних кладбищ. Как показал Христляйн, на территориях племен союза алеманнов старые кладбища с могилами, расположенными рядами, сохранялись в VI–VII вв и лишь некоторые погребения, обычно богатые, с первой пол VII в. совершали при церкви Видимо, знать стремилась хоронить своих родичей внутри поселения у церкви, хотя богатые погребения, среди которых немало несомненно христианских, долго еще будут появляться на «внешних» некрополях Рядовые же общинники (язычники⁹) продолжали пользоваться кладбищем в поле, за чертой поселка Такое разделение обычно в период перехода от поздней античности к раннему средневековью ⁵³ В VI–VII вв известно также выделение огороженных участков христианской знати на общинных кладбищах или создание отдельных маленьких некрополей ⁵⁴

Особое

значение для археологии христианства в Германии долго имел вопрос преемственности при переходе от античности к христианству в пограничных римских провинциях Христианские общины городов Райнланда были известны источникам, но ни одной церкви той эпохи не находили даже в крупных центрах Только раскопки в Трире (см выше) доказали существование здесь непрерывной череды храмов с IV в.

Но важнейшие свидетельства исторической и топографической преемственности дают пока не городские соборы, а мартирии и мемории Мучеников, которые лежат еще совершенно «по-римски», на позднеантичных кладбищах вне городских стен. Наиболее известный пример—. двойное погребение в церкви св. Виктора (Ксантен). Близ Ксантена, на кладбище у дороги лимеса, среди обычных римских кремаций, В. Бадер и X. Боргер открыли целую цепь из последовательно сменявших друг друга могил, меморий и церкви над первоначальным погребением двух убитых мужчин. Положение могилы соответствовало описанию Григорием Турским погребения мучеников Виктора и Маллоза в третьей четверти IV в. После ряда сомнений в ее полной непрерывности преемственность сакральных сооружений в Ксантене — от могилы середины

IV в. до постройки подземной мемории в конце VI в. — была доказана. (Fehring, 1991, 70–73; Bridger, Siegmund, 1987). Раскопки в других городских центрах Райнланда доказали прямую преемственность кладбищ и церковных сооружений от поздней античности до средневековья.⁵

Другим спорным вопросом в археологии церковных древностей переходного периода является выделение гробниц ктиторов VIII в. (Borgolte, 1985). Обычно захоронения внутри храмов уверенно считают семейными некрополями основателя, а в сопровождающих захоронениях видят могилы служителей церкви и зависимых членов патриархальной семьи (рабов). Но все погребения этого времени анонимны, поэтому искать среди них ктиторские следует, ориентируясь на топографию и хронологию. Лишь в тех погребениях, которые были совершены в церквях одновременно со строительством или вскоре после, либо заняли место в центре зала или вблизи алтаря, можно предполагать гробницы основателей. В ряде случаев исследователи располагают археологически подтвержденной датой и надежным письменным источником, что позволяет им относить церковь к числу «своих» (русский средневековый термин), или «собственных» (Eigenkirche). Например, Г. Ферингу удалось связать раскопанную им в Эсслингене на Некаре церковь св. Дионисия (вторая пол. VIII в.) с завещанием Фульрада, аббата Сен-Дени (777), где упомянут некто Хафти как «господин и владелец» церкви (вероятно, эсслингенской).⁵⁶

Одна из особенностей Германии — хорошая изученность следов первых деревянных церквей. Начиная с конца VI в., на некрополях культуры могил, расположенных рядами, появляются одноапсидные залы, существующие и в конце VII — нач. VIII в. Их трактуют как надгробные церкви или часовни. Группу деревянных зданий, план которых ближе к собственно церковному, датируют концом VI — первой пол. VII в.⁵⁷

Появление этих сельских церквей связывают с существующими известиями о деятельности в Германии миссионеров. Возможно, их хронологическая близость концу VI — нач. VII в. и умножение в тот же период «христианизированных» погребений — не совпадение, а свидетельство активности проповедников из англо-саксонской Британии и Ирландии, появившихся на землях алеманнских и баварских племен именно в это время. Древности миссионеров прослежены и на северной периферии Каролингской империи. Под собором св. Петра в Бремене (основан, как и кафедра, в 767 г.) обнаружены могилы епископов, среди которых, как считают, были известные источникам Ансгар, Римберт (IX в.) и Уни (X в.) — Хотя отдельные погребения епископов хорошо изучены, это редчайший комплекс целого епископского кладбища.⁵⁸

формирование церковных сооружений. Исследования за последние полвека столь существенно умножили количество храмов раннего периода в научном обороте, что стала возможной их типологическая и функциональная оценка. Строители церквей на территории Германии в докаролингский период оперировали тремя основными типами плана. Два из них, судя по материалам Райнланда и юго-запада IV–V вв., восходят к простейшим схемам поздней античности — это прямоугольный зал с алтарем, отделенным барьером, или зал с более узким прямоугольным хором.⁵⁹ Храм третьего типа имеет укороченный и зауженный хор (иногда называемый «сдвоенно-сводчатым») и не встречается в позднем античном деревянном строительстве ни среди христианских сооружений, ни в языческих святилищах. Учитывая обилие ранних средневековых деревянных построек этого типа, их пытаются объяснить как местные подражания в дереве каменным апсидным залам античности. Интересно, что первые каменные преемники деревянных церквей Германии, заняв ведущее место, вновь повторяют этот план (первый храм монастыря Райхенау-Миттельцель (724–727); Нидермюнстер в Регенсбурге (ок. 700), второй этап церкви в Эсслингене с встроенной зальной криптой: Fehring, 1967; Fehring, 1991).