Христианские притчи
Шрифт:
Постепенно маленькое горное селение превратилось в курортный городок. И только старожилы посмеивались: «Да такого животного здесь нет и никогда не было. Благодаря тому, что мы искусно подделывали его следы и распространяли слухи о нём, наше селение стало процветающим курортом».
«нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано» (Мф. 10:26).
Неизменность внутреннего мира
Как-то два инока пришли к авве Иосифу с просьбой объяснить им, лучше ли им с радостью принимать посещающих их братьев или не выражать этой
Затем он снял с себя рубище, надел хорошую одежду, которую употреблял в праздничные дни, и снова прошёлся между ними. Наконец, он оделся, как одевался постоянно и сел с ними.
Монахи смотрели на него с удивлением, не понимая ничего из того, что он представил.
Тогда он им сказал:
— Хорошо ли заметили вы, что я сделал?
— Да, — ответили они.
— Но, — прибавил Иосиф, — заметили ли вы, чтобы перемена в платье изменила что-нибудь и во мне? Стал ли я хуже, надев рубище? Стал ли я лучше, надев лучшую одежду?
— Конечно, нет!
— Помните же по сравнению с этим, что всё созданное, даже и люди, не должно ничего изменять своим появлением в нашем внутреннем мире. Принимайте с радостью и невинностью, и с христианской любовью братьев, которые посетят вас. А если никто не придёт к вам, храните себя в сосредоточении духа.
Немая церковь
Давным-давно жил один святой старец, который много молился и часто скорбел о грехах человеческих. И странным ему казалось, почему это так бывает, что люди в церковь ходят, Богу молятся, а живут всё так же плохо, греха не убывает. «Господи, — думал он, — неужели не внемлешь Ты нашим молитвам? Вот люди постоянно молятся, чтобы жить им в мире и покаянии, и никак не могут. Неужели суетна их молитва?»
Однажды с этими мыслями он погрузился в сон. И чудилось ему, будто светозарный ангел, обняв крылом, поднял его высоко-высоко над землёй. По мере того как поднимались они выше и выше, всё слабее и слабее становились звуки, доносившиеся с поверхности земли. Не слышно было более человеческих голосов, затихли песни, крики, весь шум суетливой мирской жизни. Лишь порой долетали откуда-то гармоничные нежные звуки, как звуки далёкой лютни.
— Что это? — спросил старец.
— Это святые молитвы, — ответил ангел, — только они слышатся здесь.
— Но отчего так слабо звучат они? Отчего так мало этих звуков? Ведь сейчас весь народ молится в храме?..
Ангел взглянул на него, и скорбно было лицо его.
— Ты хочешь знать? Смотри.
Далеко внизу виднелся большой храм. Чудесной силой раскрылись его своды, и старец мог видеть всё, что делалось внутри. Храм весь был полон народом. На клиросе виден был большой хор. Священник в полном облачении стоял в алтаре. Шла служба. Какая служба — сказать было невозможно, ибо ни одного звука не было слышно. Видно было, как стоявший на левом клиросе дьячок что-то читал быстро-быстро, шлёпая и перебирая губами, но слова туда, вверх, не долетали. На амвон медленно вышел громадного роста диакон, плавным жестом поправил свои пышные волосы, потом поднял орарь, широко раскрыл рот, и ни звука! На клиросе регент раздавал ноты: хор готовился петь. «Уж хор-то, наверно, услышу», — подумал старец. Регент стукнул камертоном по колену, поднёс его к уху, вытянул руки и дал знак начинать, но по-прежнему царила полная
«Что же это такое?» — подумал старец. Он перевёл глаза на молящихся. Их было очень много, разных возрастов и положений: мужчины и женщины, старики и дети, купцы и простые крестьяне. Все они крестились, кланялись, многие что-то шептали, но ничего не было слышно. Вся церковь была немая.
— Отчего это? — спросил старец.
— Спустимся, и ты увидишь и поймёшь. — сказал ангел.
Они медленно, никем не видимые спустились в самый храм. Нарядно одетая женщина стояла впереди всей толпы и, по-видимому, усердно молилась. Ангел приблизился к ней и тихо коснулся рукой. И вдруг старец увидал её сердце и понял её мысли.
«Ах, эта противная почтмейстёрша! — думала она. — Опять в новой шляпе! Муж — пьяница, дети — оборванцы, а она форсит!.. Ишь выпялилась!..»
Рядом стоял купец в хорошей суконной поддёвке и задумчиво смотрел на иконостас. Ангел коснулся его груди, и перед старцем сейчас же открылись его затаённые мысли: «Экая досада! Продешевил Товару такого теперь нипочём не купишь! Не иначе как тысячу потерял, а может, и полторы»
Далее виднелся молодой крестьянский парень. Он почти не молился, а всё время смотрел налево, где стояли женщины, краснел и переминался с ноги на ногу. Ангел прикоснулся к нему, и старец прочитал в его сердце: «Эх, и хороша Дуняша!.. Всем взяла: и лицом, и повадкой, и работой Вот бы жену такую! Пойдёт или нет?»
И многих касался Ангел, и у всех были подобные же мысли, пустые, праздные, житейские. Перед Богом стояли, но о Боге не думали. Только делали вид, что молились.
— Теперь ты понимаешь? — спросил Ангел. — Такие молитвы к нам не доходят. Оттого и кажется, что все они точно немые.
В эту минуту вдруг робкий детский голосок отчётливо проговорил:
— Господи! Ты благ и милостив Спаси, помилуй, исцели бедную маму!..
В уголке на коленях, прижавшись к стене, стоял маленький мальчик. В его глазах блестели слёзы. Он молился за свою больную маму. Ангел прикоснулся к его груди, и старец увидел детское сердце. Там были скорбь и любовь.
— Вот молитвы, которые слышны у нас! — сказал ангел.
Ненужная суета
Жил однажды человек, одинокий и несчастный. И взмолился он:
— Господи, пошли мне прекрасную женщину: я очень одинок, мне нужен друг.
Бог рассмеялся:
— А почему не крест?
Человек рассердился:
— Крест?! Мне что, жизнь надоела? Я хочу только красивую женщину.
Что ж, он получил красивую женщину, но вскоре стал ещё несчастнее, чем раньше: эта женщина стала болью в сердце и камнем на шее. Он снова взмолился:
— Господи, пошли мне меч.
Он собирался убить женщину и освободиться от неё, мечтал вернуть доброе старое время.
И снова Бог засмеялся:
— А почему не крест? Не послать ли тебе уже крест?
Человек разгневался:
— А ты не думаешь, что эта женщина хуже любого креста? Пошли мне меч!
Появился меч. Человек попытался убить женщину, но был схвачен и приговорён к распятию. И на кресте, молясь Богу, он громко смеялся:
— Прости меня, Господи! Я не слушал Тебя, а ведь Ты спрашивал, не послать ли мне крест, с самого начала. Если бы я послушался, я избавился бы от всей этой ненужной суеты.