Христианский квартал

Юрий Максимов

– А ты не можешь... поговорить?

– В смысле?

– Как ся щенник.
– объяснил пришелец и ткнул себе в грудь пальцем, - Дела плохие. Надо говорить. Чтоб не было.

– А, исповедь. - снова догадался Влад, - Нет, не могу. Только священник. А я здесь просто сторож.

– А ся щенник завтра?

– Да, завтра утром.

– Поздно.
– констатировал собеседник.

«Надо же, про исповедь знает!» - вдруг дошло до Влада. Впрочем, он не шибко удивился. Многие инопланетяне почитают какие-нибудь церковные обряды. Ригелиане, например, всё

время пытаются детей своих покрестить. Хотя имеют на это, видимо, какие-то свои причины, ведь и жизнь и мораль их от христианства отстоят весьма далеко. А уж что творится на Богоявление! Тут и гаотрейды, и ялмезяне, и имкейцы приползают, в общем, всякой твари по паре. И все толкаются в километровых очередях за крещенской водой, а при самом разливе чуть не до драк дело доходит, так им всем отчего-то вода святая нужна. Хотя, собственно верующих-то среди них - единицы...

– А чего ты... того...
– Влад покрутил в воздухе пальцами, - к своим священникам не пойдёшь? Ну, цистерцианским?

– У нас нет. Жрецы у цистерциан. А я не такой. Я у вас здесь...
– гость задвигал бровями, силясь подобрать слова, - в воде меня... ся щенник...

– Так ты крещённый?
– с некоторым удивлением выговорил Влад. Ригелиане-то - известное дело, а вот про цистерциан он ещё такого не слышал.

– Крещённый.
– повторил гость.
– Отец меня. У вас. Другая церковь. Катон. Много зим назад. Солнце было яркое. Маленькие огоньки. Окна с лицами. Вода. Вибрация звука приятная. Ся щенник говорил со мной.
– пришелец прервался, а потом добавил: - Хороший был день.

– Понятно.
– Влад покосился на часы. До шести осталось 12 минут, - Может, на Катоне когда будешь, там и поисповедуешься.

– Не успею. Утром сутки кончаются.

– А потом куда?

Цистерцианин наклонил голову.

– Хорошо бы... к Богу.
– ответил он.

– Чего?
– оторопел сторож.

– Завтра угасну я.
– постарался объяснить пришелец, - Старики так решили. Виноват я. Плохое дело сделал. Сутки мне дали. Спасибо. Это ради отца. Хороший он у меня потому что был.

Влад захлопнул книгу.

– Погоди-ка, тебя что, завтра... убьют?

– Убьют.

Сторож ошалело заморгал на невозмутимого пришельца.

– Серьёзно?

– Сутки дали. - повторил цистерцианин, - Спасибо, не всем дают. Жену вот устроил. Дочку. Завещание. Долги отдал. Сюда пришёл поздно. Ся щенник нет. Я не знал, что нет. Надо было утром придти. Не знал.
– он опять шевельнул ушами.

– Так что ж ты здесь?
– Влад всё никак не мог поверить, - Тебе в полицию надо. Беги скорей, скажи, что тебя убить хотят!

– Старики у нас... как полиция.

– Да ты сюда, в земную!

– Нельзя так.

Влад уже и сам догадался, что нельзя. Цистерциане сделают официальный запрос и его всё равно выдадут...

– Слушай, да ты же в Космопорте. Садись сейчас на любой звездолёт и дуй куда подальше!

– Нельзя так. Найдут.

– Можно улететь туда, где не найдут.
– заверил Влад, силясь припомнить названия окраинных планет. Чего

там Сухарь на «планетологии» втирал?..

– Можно.
– согласился цистерцианин, - Но так нехорошо. Жену мою тогда. И дочку. Угаснут. Вместо меня. Разве лучше? Нехорошо так. Люблю я их. Я сам должен.

Они помолчали.

– К тому же искать когда. Сюда придут. Тебя спрашивать будут. Разве хорошо?

Влад представил допрос цистерциан, и невольно поёжился.

– А может... ещё обойдётся, а?
– предположил он, - Поговори со стариками своими. Скажи, мол: виноват, исправлюсь. Про дочку скажи. Может, простят они тебя?

Цистерцианин качнул головой по диагонали:

– Такого у нас не бывает. Старики... не как Бог. Я виноват. Они не простят. Спасибо им. Сутки дали. Другим не часто дают.

– Да что ж ты натворил-то такого?

– Виноват. Сильно виноват. Угасли три цистерцианина. Моя вина. Хотел вот говорить ся щенник. Ся щенник скажет, простит меня Бог или нет.

– Ты что же... убил их?

– Нет. Не я. Руда. Камень падал. Внизу они. Я виноват. Из-за меня.

– Несчастный случай, что ли?

– Так.

– Так объясни им, что ты не хотел. Что это случайно всё. Скажи, пусть по-другому накажут, убивать-то зачем?

– Они знают. Разницы мало. Три из-за меня. Плохое дело. Я виноват.

Цистерцианин замолчал. Влад тоже. Чего уж тут скажешь? Дичь какая-то. Витьке, что ли, позвонить, посоветоваться? Ан нет, тот ещё в дороге, а у него тариф экономный - в космосе не берёт.

«А может, гон это всё?» - спохватился вдруг Влад, - «сколько уж раз, бывало, придёт тоже какой-нибудь страдалец, уж такие трели заплетёт, всю душу вывернет, а под конец отвесит: «так, у тебя братишка, кредиток двести не найдётся, а? На дорогу?»

– Нет ся щенник.
– снова забубнил пришелец, - Жаль. Утром надо было. Мы, цистерциане, такие. Главное всегда на потом оставляем. Так у нас принято. А потом иногда поздно бывает. Жаль. Пустая жизнь.

– Да погоди... может, Господь ещё управит всё. Знаешь, так часто случается: люди по одному решают, а Бог - совсем по другому. И не выходит у людей ничего. Бог, Он ведь всё может. Он сильнее любых стариков.

– Ты лучше знаешь. - просто ответил пришелец.

Снова оба замолчали. Влад напряжённо соображал, что бы сделать. По хорошему-то, отцу Глебу в первую очередь надо звонить. Да в отпуске настоятель, до четверга не вернётся. А отец Кирилл, что подменяет его, контактов не оставил...

– Можно мне... Маленький огонёк зажечь?
– попросил цистерцианин.

– Чего?

Пришелец ткнул лапой в бурую горку свечей.

– А, это... Да бери, пожалуйста.

Мохнатый гость порылся в помятом халате и вытащил кубик.

– Хватит столько?

– Бери-бери, всё в порядке.
– махнул Влад.

Гость взял тоненькую двухкредитку и пошёл к алтарю. На столе остался рифлёный металлический кубик с переливающимися гранями. Влад настороженно покосился на диковинную оплату, и решил не трогать - «мало ли, может, оно радиоактивное, или ещё чего».