Христианство на пределе истории
Шрифт:
Впрочем, трудно сказать – бодрствует ли сегодня церковное сознание или дремлет. О весьма и весьма многих людях, усвоивших себе привычку пугать себя и других антихристовыми знаками, правильнее было сказать, что то, что кажется им проявлением бодрствования, на самом деле есть признак духовного сна. Сна, в котором снятся кошмары. Сон бывает «мирен» у душевно и духовно здоровых людей. Здоровы ли мы? Ну вот и сны у нас кошмарные[335]! И бредет человек по жизни, так и не проснувшись, не видя реальной сложности мира, лишь повторяя три-четыре модные цитаты и пребывая в том сумеречном состоянии ума, которое страшится богословия и лелеет свои самодельные «предания». Вот тут и нужно целостное знание Писания – «нам это полезно, чтобы отстать от детских сказок и болтовни старух. Разве вы не слыхали
Кроме того, убежденность в том, что нынешние времена – последние, трудно совместить с известным предсказанием преподобного Серафима Саровского: в последние времена «архиереи так онечестивятся, что главнейшему догмату веры Христовой и веровать не будут». То есть догмату о Воскресении Христовом[337]. Известны ли кому такие архиереи Московской Патриархии, которые не веруют Воскресению Христову? Есть ли среди них хоть один, кто не радуется искренне в Пасхальную ночь? Кто может указать на архипастыря, лукаво замолкающего, когда пение «Символа веры» доходит до «чаю воскрешения мертвых»? Нет таких фактов? Ну, значит, и градус апокалиптических предостережений должен быть понижен. И тот, кто тотально и огульно подозревает и обвиняет архиереев в нечестии (полагая, что раз времена – как это «доподлинно» известно – «последние», то и архиереи должны быть соответствующими, то есть псевдоправославными слугами антихриста), сам должен быть назван нечестивцем[338].
Энтузиазма борцов с «печатями антихриста» не осаживает даже то обстоятельство, что вроде бы еще нет антихриста. Как же может быть «печать антихриста», если самого антихриста нет?[339] Как совершенно справедливо говорит мой обычный оппонент свящ. Петр Андриевский, – «апостол здесь имеет в виду вовсе не три удлиненные линии, считываемые компьютером как шестерки, а имя антихриста, которое сосчитать способен всякий разумный человек. Известно, что каждой букве еврейского алфавита соответствует определенное цифровое значение. Сумма цифровых значений букв имени антихриста и составит число 666. Другими словами, апостол говорит: когда явится антихрист, тогда наряду с прочими его признаками будет и имя антихриста, сумма букв которого будет числом 666. Если три удлиненные линии штрих-кодового обозначения у некоторых хватает ума представить как апокалипсическое число 666, то есть как число имени антихриста, тогда пусть у них хватит ума назвать нам и имя антихриста, чтобы нам быть уверенными, что они имеют тот самый ум, о котором говорит апостол»[340].
Но как не могло быть Таинств Христовых до пришествия Христа, так невозможна и внешняя «печать антихриста» до его воцарения.
…В ответ слышно два довода. «Встречается в православных изданиях та–кое высказывание: „печать будет ставить только антихрист, и никто другой“. Однако Священное Писание и святые отцы Церкви говорят нам иначе! По Евангелию нам известно, что пред–теча Христов Иоанн Креститель, принимая покаяние и крестивши водой, приготовлял приходящих к нему принять Большего из всех – Иисуса Христа. Согласно св. отцов Церкви подобно сему будет дей–ствовать и предтеча антихриста!»[341].
Неправда это. Нигде у Отцов нет учения о том, что «пророк» будет ставить свою печать прежде публичного появления антихриста. Текст же Откровения не дает никакой вероятности такого рода теории. Теория «предтечи антихриста», который появляется прежде своего господина, может казаться убедительной или хотя бы вероятностной лишь при обращении к русскому или церковно-славянскому переводам Писания. Здесь сказано: пророк, проставляющий «печать зверя» «действует перед ним со всею властью первого зверя» (Откр.13, 12). Проблема же возникает из-за двузначности русского предлога «перед»: он может означать временное отношение (предшествование), а может – пространственное (напротив). Но греческое слово enwpion вполне однозначно: перед лицом, напротив, в присутствии. Латинский перевод дает тот же смысл: in conspectu – «пред взором». Да и по смыслу повествования ап. Иоанна «пророк» появляется ради поддержки уже ранее начавшего действовать «первого зверя». Пророк, ставящий «печать», здесь именуется «вторым
Но в изданиях типа «Русского вестника» принято слепо доверять эрудиции собственных авторов, на самом деле вполне невежественных…[343]
Второй же, уже внебиблейский аргумент тех, кто склонен видеть в налоговых номерах «печать антихриста» – «Так старцы говорят!».
Но, во-первых, именно старцы так и не говорят. Никто из уважаемых духовников нашей Церкви ни отождествляет «номера» и «печать антихриста».
Во-вторых, у старцев разные, а не одинаковые ответы на вопрос о духовной вредности «номеров»: архим. Иоанн (Крестьянкин), схиигумен Илий[344], схиархимандрит Зосима (Сокур)[345], прот. Николай Гурьянов не видят в принятии этих номеров греха; архим. Кирилл (Павлов) всегда просит не понуждать «немощных в вере» людей, боящихся «номеров», действовать против их убеждений; есть духовники (своими духовными чадами почитаемые как старцы), которые решительно запрещают прикасаться к налоговым «номерам» и электронным документам…
Если среди духовно опытных и авторитетных наставников есть разные мнения – не исключено, что кто-то из них ошибается. Может ли ошибиться даже духовно опытный человек?
Любому разговору о современных «пророчествах» должна сопутствовать память о слове Спасителя: «Закон и пророки – до Иоанна Крестителя» (см.: Лк.16, 16). Пророки – как таковые – это образ именно ветхозаветной святости. Пророчество – это дар тем людям, которые жили ожиданием Христа. А затем Господь людям уже не дает этого дара с такой яркостью и полнотой, потому что главное уже совершилось в нашей истории. Главное из будущего уже перешло в прошлое: «Бог с человеки поживе…».
Пророчество – это прямое слово, сказанное Богом человеку и открывающее волю и смысл Его действий (в грядущие времена, в настоящем или даже в прошлом; Моисей, например, пророчествует о прошлом, ибо раскрывает смысл изначальных Божиих действий). По сути, пророчество должно начинаться словами: «Господь мне открыл… Бог послал меня возвестить вам… И сказал мне Бог…» Только один Пророк на земле не начинал своих пророчеств с этих слов: Христос. Это и вызывало удивление людей: «Кто сей, что говорит так? Почему Он говорит от Себя, а не ссылается на Откровения Божии? Странный какой-то пророк…» Но ведь Христос был не только пророком – Он при этом был Тем, от имени Кого пророки и говорят.
Если же у других людей мы встречаем размышления и слова о будущем, не предваренные пророческой формулой, – то это не пророчество. Это просто размышление благочестивого сердца и облагодатствованного ума. Этот ум может ощущать смысл и ход событий лучше, чем ум обычных людей. Но все равно здесь больше от человека и меньше от Бога, нежели это было у библейских пророков. Это может быть просто предположение человека. Это может быть вполне индивидуальное лекарство, прописанное только для одного человека: слово утешения изможденной душе собеседника или, напротив, предостережения для души размягшей… В конце концов, как нельзя советы духовника износить из его кельи – так поосторожнее нужно быть и с распространением тех его суждений, которые были проговорены в будущем времени… И уж точно сам старец, которому приписываются «пророчества», самым бурным образом отвергся бы от них и от такого их восприятия, если бы его спросили прямо – «вы, Батюшка, вот так пророчествуете?». Так что лучше не использовать слово «пророчество» за пределами библейской священной истории.
После «Пастыря Ерма» (конец I в. ) православных проповедников, которые говорили бы библейски-пророческими формулами: «Бог сказал мне, чтобы я сказал вам…», – не было.
Кроме того в классической святоотеческой литературе мы почти не найдем пророчеств о грядущих временах. А потому при встрече с современными сборничками, содержащими «пророчества старцев», у меня возникает чисто профессиональное чувство опаски. Ведь у отцов древности не встречается желания пророчествовать о будущих временах. Приведите мне примеры пророчеств из творений святителей Василия Великого, Григория Богослова, преподобного Иоанна Дамаскина. Нет их! А ведь это те отцы, которые являют для нас образец Православия.