Христианство. Как все начиналось

Вермеш Геза

...

Кто не примет Царства Божия, как дитя, тот не войдет в него.

( Мк 10:15; Лк 18:17 )

...

Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам…

( Мф 11:25; Лк 10:21 )

Так же Иисус подходил и к молитве: безграничное доверие Богу. Без доверия молитва Отцу Небесному – пустые слова, с доверием – все возможно. «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам» (Мф 7:7; Лк 11:9). Склонный гиперболизировать и даже утрировать, Иисус говорил ученикам, что даже вера величиной с горчичное зерно способна переставлять горы (Мк 11:23–24;

Мф 21:21–22). Его полное упование на Бога особенно ярко выражается в краткой, но запоминающейся формуле: «Да будет воля Твоя» (третье прошение молитвы Господней).

Еще одна важная черта подхода Иисуса к молитве – уединенность. Он сам часто уединялся, чтобы пообщаться с Богом: молился в пустыне (Мк 1:35; Лк 5:15), на горе возле Вифсаиды (Мк 6:46; Мф 14:23; Лк 6:12), в Гефсиманском саду чуть поодаль от апостолов (Мк 14:35; Мф 26:39; Лк 22:41). Он не любил показные и цветистые молитвы, советовал ученикам делать добрые дела и говорить с Богом без свидетелей, и не обременять Творца конкретными просьбами:

...

Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе. А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него.

( Мф 6:6–8 )

За исключением молитвы «Отче наш», все молитвы Иисуса составлены для личного, а не общего поклонения Богу. По-видимому, эсхатологическое благочестие носит глубоко личностный характер.

Согласно учению Иисуса, человек обретет Царство Божье, лишь полностью отдав себя ему. Как в притчах: если хочешь драгоценную жемчужину или сокровище, сокрытое в поле, ты должен продать все имущество, чтобы купить необходимое (Мф 13:44–46). Иисус хвалил нищую вдову, которая отдала в храмовую казну две последние медные монетки: она «положила все, что имела, всю жизнь свою» (Мк 12:44; Лк 21:3–4). Синоптические евангелия содержат и грозные метафоры: нужно кастрировать себя или вырвать у себя глаз, какую-либо часть тела, если такова будет цена за вход в Царство Божье (Мк 9:45–47; Мф 18:9; 19:12). Как мы увидим в главе 9, великий христианский мыслитель Ориген, на волне юного и наивного энтузиазма, понял эту гиперболу буквально и оскопил себя.

За сыновним доверием и готовностью пожертвовать нажитым должно последовать немедленное и решительное действие. «Покайтесь и веруйте» (Мк 1:15) – заповедь, которую следует исполнять безотлагательно. Необходимо сосредоточить внимание на настоящем моменте, на сегодняшнем дне: «Не заботьтесь о завтрашнем дне… Довольно для каждого дня своей заботы» (Мф 6:34; Лк 12:22–31). Необходимо молиться о хлебе на день грядущий (Мф 6:11; Лк 11:3), а не о запасах на недели и месяцы вперед. На пути к Царству нельзя мешкать: используя гиперболу, можно сказать, что нельзя отвлекаться даже на необходимость похоронить отца (Лк 9:60; Мф 8:22). Не стоит и ностальгически вспоминать былое существование: «Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не подходит для Царства Божия» (Лк 9:62).

Эсхатологическая духовность, которую возвещал Иисус, представляла собой переформулировку традиционного иудаизма в свете харизматической эсхатологии. Никакой долгосрочной перспективы: тон задает неотложность с готовностью пожертвовать всем ради дела. Если Конец ожидается в любую секунду, настоящее полностью вытесняет завтрашний день, а здравомысленное планирование выглядит пустым. Прежде всего нужно выбросить за борт личную собственность: в условиях скорого Конца нет времени одновременно служить Богу и маммоне (Мф 6:24). Кроме того, в соответствии с библейским пророчеством, следует готовиться к конфликтам в семье. Предполагалось, что начинают сбываться слова Михея: «Ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку – домашние его» (Мф 10:35–36). Ту же идею без цитаты из Библии мы находим в Мк 13:12: «Предаст же брат брата на смерть, и отец – детей; и восстанут дети на родителей и умертвят их» (Мк 13:12). Следовательно, если обязанности перед семьей – родителями, супругами, братьями и сестрами, детьми – мешают устремлению к Богу, ими нужно пожертвовать. Царство Божье перевешивает остальные соображения. «Истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царства Божия, и не получил бы гораздо более в сие время, и в век будущий жизни вечной» (Лк 18:29–30).

Выражая мысль о том, что необходимо быть готовыми отказаться от самого дорогого и пожертвовать самой жизнью своей, Евангелие от

Луки приводит поразительную гиперболу: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк 14:26). Если обычные семейные узы оказываются препятствием, нужно их разрывать. Тогда новой семьей человека становятся другие искатели Царства: «Кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и мать» (Мк 3:35).

Одним словом, иудаизм в версии Иисуса делал основной упор на устремление к грядущему Царству Божьему и общение с любящим и заботливым Царем и Отцом Небесным. Примечательно, что в евангелиях от Марка и Луки нет понятия церкви как института, продолжающего миссию Иисуса, а также обряда крещения как инициации в эту общину. Об этом лишь трижды говорится у Матфея.

...

И на этом камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее.

( Мф 16:18 )

...

Если же не послушает их [двух или трех человек, которые пытаются исправить его], скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь.

( Мф 18:17 )

...

Идите, научите все народы, крестя их…

( Мф 28:19 )

Евангелия от Марка и Матфея не говорят и об институциональном характере вечери Господней. Намек на него есть только у Луки – возможно, под Павловым влиянием, – с дополнительной заповедью: «Делайте это в память обо Мне» (Лк 22:19; ср. 1 Кор 11:24–25). Религия, возвещенная Иисусом, была полностью теоцентрична. Сам он играл в ней роль мужа Божьего, пророка из пророков, пастыря стада, лидера, учителя и носителя откровения, но не объекта поклонения, каким он стал в последующем христианстве, созданном Павлом и Иоанном (и особенно со II века). В синоптических евангелиях, в отличие от остального Нового Завета, рефлексия и учение сосредоточены на Боге, а не на Иисусе/Мессии. Именно к Богу, Отцу Небесному, устремляются – без посредников – молитвы и поклонение. Отец внимает просьбам своих детей, протягивает им руку помощи, утешает и спасает.

Окруженная аурой харизмы, эта религия была задумана Иисусом как своего рода «паспорт», по которому можно беспрепятственно войти в Царство Божье. Христоцентричность не восходит к историческому Иисусу.

Глава 3 Первоначальное харизматическое христианство

Под первоначальным христианством здесь подразумевается религия, которую проповедовали и которой следовали апостолы Иисуса и их товарищи на заре нового движения (около 30–70 годы н. э.), а во многом и вплоть до конца I века. Отличалась ли она от религии Иисуса и его палестинских современников? Иными словами, была ли она все еще иудаизмом или превратилась во что-то другое? И какие данные позволяют современным исследователям решать эти проблемы? Начнем с ответа на последний вопрос. О религиозности начального поколения учеников в Палестине можно судить по первым двенадцати главам Деяний апостолов и косвенным образом – по некоторым посланиям Павла (особенно Первое Коринфянам, Галатам и Фессалоникийцам). В меньшей степени источниками могут быть Послания Иакова и Иоанна, а также Дидахе (Учение двенадцати апостолов), первый учебник христианских норм жизни, написанный до 100 года н. э. Первоначальную палестинскую часть Церкви возглавлял Петр, но довольно скоро в иерусалимской общине его затмил Иаков, брат Иисуса. Ценную информацию о создании и организации неиудейских общин в диаспоре мы находим во второй половине Деяний апостолов (начиная с главы 13) и, особенно, в посланиях Павла, о которых пойдет речь в главе 4.

Образ первохристианства, отраженный в письмах Павла (середина I века н. э.), более древний, чем описания в Деяниях апостолов. Судя по всему, Деяния обрели своею нынешнюю форму лишь в последние десятилетия I века. Следовательно, нельзя исключать, что, скажем, концепции Царства Божьего и Второго пришествия (парусии) Христа в них отражают более позднюю стадию христианства. Показательно, что ожидание возвращения Иисуса в Деяниях более слабое, чем в Первом послании к Фессалоникийцам, – это соответствует общей тенденции Луки, через два поколения после распятия, снижать эсхатологическую напряженность, характерную для Иисуса и его первых палестинских учеников. Например, Лука неоднократно убирает речения о скором наступлении Царства Божьего, зафиксированные Марком и Матфеем (Мк 1: 15; Мф 3:2; 4:17; 10:7). Молчит он и о возвращении Сына Человеческого на облаках или с облаками (Мк 14: 62; Мф 26:64; Лк 22:69).