Хризалида

Малахиева-Мирович Варвара Григорьевна

Затерянному в пустынях мира

Где этот берег, что во мраке Моих провидений ночных Мне световые чертит знаки В пустынных безднах мировых? Мои ль там черные затоны Иль кто-нибудь душе родной, В ночи погибнуть обреченный, Перекликается со мной? Прочесть я знаков не умею, Но вижу, вспыхнул уж маяк Над темной пристанью моею И начертал призывный знак. 13 февраля 1928, Москва

Эскизы Interieur ’ов

I. «Фиолетовый приют…»

Фиолетовый приют Фантастических

дерзаний. На стенах и там, и тут Снов Мировича созданья: Небывалые цветы, Пальмы, алые закаты, Искаженный лик мечты, Смутный сказ о непонятном. Три мадонны — отчий дар. На старинной шифоньере Целый маленький базар — Деревяшки, птицы, звери. Вот Кольцовский мужичок, Вот в кокошнике старушка. Длинноносый куличок И неведома зверушка С хризолитовым глазком. Книги — желтая «София», Два Шмакова не в подъем. Приключения лихие (Корректура «Следопыт»). Из пружинного матраса Канапэ. Над ним горит Лампа в чепчике атласном.

II. «Элегантная молельня…»

Элегантная молельня — Только угол в образах. Всё лубочного изделья. Стены в плахтах и в коврах. На стенах картин священных В красных рамках целый строй. Но Романов Пантелеймон Прерывает их собой. На балкон, весьма комфортный, Итальянское окно. Книги все святого сорта — Грешной, светской — ни одной. Два оранжевые пуфа, Две кушетки и буфет, Где стоит посуда глухо, Где сластей давно уж нет. Шоколады, мармелады — Прежний сладкой жизни груз Изгнан весь, как чары ада И земных греховных уз.

III. «Неугасимая лампада…»

Неугасимая лампада Пред ликом вышитым Христа. Невдалеке монах рогатый (Рога — развилины хвоста). Здесь Пушкин — маска Крандиевской — Над ложем Бишиным висит. На полке — «Таксу» (Коваленский) Блок терпеливо сторожит. Чтоб такса лаем не загнала «Неопалимой купины» Туда, где слава обращала Все купины в пустые сны, Марионетки — злобный воин, Жреца египетского дочь — В коварстве жутко беспокойном Колдуют с полки день и ночь. Но бабушка со стенки властно Их отражает колдовство, И фисгармонии безгласной Царит над ними торжество. Мелодий всех грядущих звуки, Гармонии небесной свет. . Любовно бережные руки На стол поставили букет. Ромашек звезды исполинских Зимой по стенкам, по коврам Играют отблески камина, Даря уют мечтам и снам. Сияет зеркало большое Над самописьменным столом, Чтоб Биша, сидя за стихом, Полюбоваться мог собою, Поэта взором и челом В лучах свободных вдохновений И госиздатских достижений. 30 июля 1928, Москва

«Наугольник, отвес, молоток…»

Коловиону(Новикову)

Наугольник, отвес, молоток. Отчего твои знаки, масон, Как несделанный в детстве урок, Отгоняют мой сон? Верно ль был разлинован твой день, Прямы ль к истине были пути? Безобманную к правде ступень Ты сумел ли отвесом найти? Удалось ли тебе молотком Вековечную стену пробить, Чтоб на миг хоть единым глазком Солнца Истины луч уловить? 13 августа 1928, Сергиев Посад

«Какая

темная преграда…»

Какая темная преграда — Твой образ на моем пути. И знаю я, осилить надо Его, не просто обойти. Но чем осилить? Дерзновеньем? Или смиреньем до конца, Иль чародейственным забвеньем Былого твоего лица? Иль нужно в кожаной одежде, Как прародителям в раю, Снести и стыд, и горечь прежде, Чем искупить вину свою? 18 июля 1928

«Крякнула-стукнула палка…»

Крякнула-стукнула палка, Сыплется врозь городок. Стройки минутной не жалко, Новый растет теремок. Новому также пощады В резвой не будет игре. Крякнула палка — и надо В очередь лечь на ребре. [Июль] 1928

Портрет N.N

На работе в саду латышка Стройна и, как дуб, крепка. А лицо у нее — кочерыжка Капустного кочешка. Глаза — оловянные бляшки. Башмачком энергичный нос. Под легкою тканью рубашки Венеры Милосской торс. Закусив от усилия губы, С лопатой железной в руках Над землею бесплодной и грубой Опускает за взмахом взмах. 14 июня 1929

[СТИХОТВОРЕНИЯ, ПРИМЫКАЮЩИЕ К КНИГЕ «ПРОХОДЯЩИМ И УДЕДШИМ»]

Святой Варваре

Агница Божия, чьей девственной кровью Омытое Имя Ношу недостойно, Чей образ царит над моим изголовьем, В томлении ночи лишенный покоя, Скажи мне, Святая Варвара, Когда, под рукой Диоскора Склонясь на колени, Ты казни ждала неминучей, Была ль в то мгновенье Душа твоя мукой охвачена жгучей, Иль ангелов пенье Уже доносилось отверстому слуху, И радостно было пречистому духу Покинуть земное томленье? . Я миг этот знаю, Когда голова упадает Под тяжким мечом. И трава, и весь мир в багрянице Пролившейся крови предстанет И в бездны минувшего канет. Пришел ли к тебе в этот миг Твой небесный жених? Агница Божья, Святая Варвара, На бездорожьи Скитаний моих Я к тебе прибегаю Из бездны греха: Умоли твоего Жениха И мое упокоить земное томленье В его непорочном селеньи. 25 февраля 1923, Сергиев Посад

«Фра-Беато-Анжеликовских…»

Танечке Е<пифановой>

Фра-Беато-Анжеликовских Занавесок голубых — Неслучайно в хаос дикий Занесло четыре их. Неслучайно под жемчу гом В филигранном серебре Над кушеткой в светлом круге, Как денница на заре, Осеняет Лик Небесный Ваши сны и Ваш покой. И застыл в простенке тесном В умном деланье Толстой. 19 апреля 1923, Москва (Bicoque)

Одной женской жизни

Т.Р.; Е.В.Д. и многим

Подорожник, подорожник, Бедный лист земных дорог, Как же так неосторожно На земле расцвесть ты мог? Только палки, только ноги, Только грубый чей-то след, Только пыль большой дороги Осеняет твой расцвет. Но порою для целенья, Слыша ближнего призыв, Ты несешь свое служенье На гноящийся нарыв. 20 апреля 1923, Москва