«Хризантема» пока не расцвела
Шрифт:
— Но японский МИД заявил, что вполне удовлетворен ответом.
— А что же еще оставалось? Ближайший друг и союзник. Приходится терпеть.
Остановив официанта, разносившего напитки, Мортон, помедлив, выбрал джин с тоником. Бенджамин от джина отказался.
— Почему вы не пьете? — удивился Мортон. — Японские полицейские, оказывается, не придираются на дорогах к иностранным корреспондентам, даже если и переберешь лишнего.
— Я привык к сакэ. А его здесь не подают.
Он наконец разделался с едой и поставил опорожненную тарелку на столик.
— Меня удивляет другое, — негромко проговорил он. — Зачем в Токио приехал
— А кто это? Я никогда не слышал этой фамилии.
— Еще услышите, — пообещал Бенджамин.
Кивком головы он указал на группу из трех человек, ведущих неторопливую беседу. Два американца и седой японец.
— Слева — Джон Уилби, — пояснил Бенджамин.
— Это я знаю, он советник по культуре. Бенджамин с усмешкой посмотрел на молодого журналиста.
— Он такой же советник по культуре, как я балерина. Уилби — заместитель резидента ЦРУ в Японии. Причем первый заместитель, потому что занимается политической разведкой.
— Ну да? Он так долго и со знанием дела рассказывал мне о японском кинематографе…
— А что вы думаете, ребята из Лэнгли — тупые головорезы? Это прекрасно образованные, умные, хитрые и опасные люди. Уилби получил докторскую степень в Принстонском университете, блестяще владеет японским языком.
— А японец рядом с ним — должно быть, контрразведчик? — заинтересовался Мортон.
— Во-первых, забудьте все шпионские романы, которыми вы зачитывались в детстве, во-вторых, это один из крупнейших промышленников, господин Итодзаки. Такие, как он, — подлинные хозяева в стране, и политический разведчик, если хочет предугадать дальнейшее, должен знать их мнение, тогда он не ошибется.
— А третий…
— А третий и есть Стивен Льюис, и я никак не возьму в толк, почему он приехал.
— Кто же он такой?
— Это один из основных руководителей ЦРУ на Дальнем Востоке. Постоянно живет в Гонконге и занимается китайскими делами. Неужели он переориентировался на Японию?
— Откуда вы все это знаете? — с некоторой долей сомнения спросил Мортон.
— Когда-то я много писал о ЦРУ.
— И японец знает, с кем разговаривает?
— Думаю, что да. Деловые люди предпочитают работать с разведкой, потому что тут не говорят, а делают. Остальные в посольстве в основном ведут светские беседы и напиваются на приемах.
Поздно вечером Комура, уставший и почти разуверившийся в удаче, все-таки разыскал таксиста, который вез Митико, ее сестру и Юкио Кога. Водитель, молодой парень с низким лбом и сонным взглядом, долго не мог вспомнить интересовавших Комура пассажиров. Сразу показать фотокарточки следователь не решился. Люди зачастую либо тотчас безоговорочно «узнают» тех, о ком спрашиваешь, либо, напротив, заявляют, что в жизни никого похожего не видели — просто из желания отделаться поскорее от полиции. Комура долго возился с парнем, называл приметы сестер, описывал их внешность, но тот только нехотя качал головой:
— Не, не… Не помню я… У меня пассажиров больше сотни иной раз за день бывает…
— Н-да, — Комура был разочарован, — видно, ничего не поделаешь, хоть плачь…
— О! — таксист вскинул голову. — Вспомнил! Точно было, две женщины сели ко мне. Я их отвез… — И назвал улицу, где жила Митико. — Одна, помоложе, всю дорогу плакала. А та, что постарше, вот точно, как вы, сказала: «Видно, ничего не поделаешь». Молоденькая там вышла, а вместо нее сел мужчина, и они поехали
Комура достал фотокарточки. Снимок Кога был не из удачных, следователь взял его из старого дела. Террорист выглядел очень молодо и на себя нынешнего вряд ли походил.
— Они. Эта — молодая, — уверенно показал таксист, — эта — постарше, только одета иначе, платье на ней темное…
— Снимок Кога он долго рассматривал.
— Вроде бы он, — таксист засомневался. — Но не уверен. Может, ошибаюсь.
— О чем они говорили в машине?
— Да промолчали всю дорогу. Мужчина какой-то бледный, измученный сидел, горе у них, что ли, я не понял…
— Когда примерно в аэропорту были, не помните?
— Так часов в девять, темнело… Женщина еще сказала: «Заранее приехали, а лететь всего полтора часа». Это потому, что нам со светофорами дважды повезло, а то… Теперь в пробку попадешь, все пропало, никуда не успеешь.
— Багаж у них был?
— Не-ет, сумка какая-то и все. Я вначале даже думал, что они встречать кого-нибудь едут.
Таро хладнокровно обходил квартиру за квартирой, зачеркивая на плане крестиками те из них, обитатели которых ничего не видели и не знали. Время было вечернее, почти все сидели дома, ужинали, смотрели телевизор и Таро встречали довольно радушно. Действительно, как выяснилось, несколько пожилых людей по ночам, спасаясь от томительного бодрствования, любили торчать у окна. Никто не опознал фотографии Митико, зато сообщений о крупных мужчинах, входивших в ее подъезд и выходивших оттуда в ночное время, было столько, что Таро даже растерялся. Вполне вероятно, что кто-то и видел именно того человека, но описать его не сумел никто. Да и можно ли полагаться на старческие глаза?
Вечером в апартаментах Брайтона, политического советника посольства США, состоялось совещание. Квартира считалась вполне безопасной, ее регулярно осматривали в поисках подслушивающих устройств. Поэтому разговор шел в атмосфере абсолютно неофициальной. Вместе эти люди собирались не часто, а следовательно, речь шла о делах серьезных. Присутствовали: личный адъютант председателя объединенного комитета начальников штабов армии США, Уилби, Стивен Льюис и подполковник Дэвис, начальник разведывательного подразделения, расквартированного на американской армейской базе в Дзамэ, префектура Канагава. Политический советник Брайтон, предупредив, что запись обмена мнениями предназначена для информирования Вашингтона, включил магнитофон. Поздно ночью с магнитофонной ленты сделали стенограмму и распечатали в трех экземплярах. Два из них были утром переданы послу по особым поручениям и председателю объединенного комитета начальников штабов, а третий пошел в шифровальный отдел — начальство Брайтона в Лэнгли должно быть в курсе дела. Вот текст стенограммы:
« Брайтон. Не хочу скрывать от вас: нашей работой недовольны. Создавшаяся в стране ситуация может серьезно отразиться на японо-американских отношениях. В последнее время усилились требования оппозиционных партий о расторжении договора безопасности. Печать критически оценивает наши внешнеполитические акции. Даже деятели консервативной партии позволяют себе нелояльные высказывания… Активизировалась деятельность коммунистов, особенно настораживает их неожиданный успех на последних парламентских выборах… Надеюсь, понятно, какими последствиями это чревато…